- А вот это уже звучит неуместно, - сглатываю и бросаю взгляд на открывшуюся дверь: мы подъехали к моему дому. – Может…
- Я сказал, - качает он головой. - Никаких Валерий Александровичей. Дальше решать вам.
- Хорошего вечера, - скорее прощаюсь я, выбираюсь на улицу и спешу скрыться за дверью подъезда.
Он сказал… Ну надо же. И это я говорю, как в прошлом веке?
Глава 6
Я живу в одной из современных многоэтажек, что были реконструированы из старых советских девятиэтажных блоков при перестройке три года назад. Можно было или получить денежную компенсацию и отказаться от квартиры, или доплатить круглую сумму и заселиться в обновленную. Бабушкины сбережения, деньги родителей, кредит, который был погашен всего неделю назад – и теперь в моей собственности трехкомнатная квартира, почти что в самом центре мегаполиса.
На подземном этаже стоянка для машин с охранником, на первом – уютный холл с консьержем, маленький балкон превратился в террасу, на которой – будь у меня деньги и время на обустройство квартиры – могли бы поместиться кофейный столик и пара плетенных кресел. Внутренний двор облагорожен детской площадкой в зеленом окружении молодых кленов, ясеней и акаций, в тени старых высоченных дубов появились беседки.
Мои соседи в большинстве своем – добропорядочные супружеские пары из тех, что ездят в церковь каждое воскресенье, уверенные в том, что таким образом очищают себя от всех совершенных грехов, но около трети квартир все еще не заселены по той причине, что цена на них растет с каждым днем.
На четвертом этаже, кроме меня, никто не живет, так что я избавлена от показных любезностей. Закрываю за собой дверь и, сбросив балетки, спешу включить кондиционер. Пока он работает, спасаюсь под потоками холодного душа.
Телефон звонит, когда я снимаю с плиты рулеты с брынзой и зеленью. Вижу на экране фотографию рыжей зеленоглазки с милой родинкой над губой. Наскоро вытерев руки кухонным полотенцем, отвечаю на звонок еще школьной подруги, с которой мы по детской привычке созваниваемся каждый день и болтаем ни о чем.
- Привет. Встретимся сегодня?
На круглых настенных часах без двадцати шесть. У Веры расстроенный голос, немного ожесточенный, как если бы в душе ее кололась обида или, что вероятнее, уязвленная гордость.
- Чертовски тяжелый день, - говорю я, прислоняясь бедрами к столешнице. – Может, приедешь?
- Что-нибудь купить?
- У меня мусорные пакеты закончились, - ухмыляюсь я.
Хмыкнув, Вера отключается. Отложив телефон, достаю из холодильника овощи и добавляю к ужину греческий салат. Мне остается порезать на кубики хлеб из тостера, когда звонит домофон. Ответив консьержу, что действительно жду гостью, остаюсь у открытой двери. Через полминуты Вера появляется из лифта.
- Новая юбка? – спрашиваю, пропуская ее в квартиру.
- Ага, - отвечает она, расстегивая ремешки босоножек. – А у тебя все та же майка. Не стыдно в двадцать четыре со Скуби-Ду на груди ходить?
- Иди давай! – Я закатываю глаза и подталкиваю ее в спину.
Она помогает мне порезать хлеб. Бросает заказанные мусорные пакеты в кухонный ящик и убирает в морозилку два ведерка с фисташковым и лимонно-шоколадным мороженным.
- Все так серьезно? – спрашиваю я, заметив это пополнение.
Вера махает рукой, мол потом. Я не спорю, но тревожусь: она постоянно поджимает губы и непривычно молчалива. Пока накрываю на стол, ее тонкие пальцы тарабанят по стакану с водой.
- Как с «Зенитом»? – вспоминает она о компании, в которой у меня сегодня было собеседование.
- Отказали.
- Дерьмово, - сочувственно вздыхает подруга. – Давай я попрошу отца, пристроить в корпорацию и тебя. Документации полно. Будем работать вместе!
Я качаю головой.
- Нет. Ты же знаешь.
- Брось, Скуби, - кривится она. – Хватит загоняться этим «некрасиво» и «неловко». Тебе нужны деньги, нужна работа, и честное слово, отцу будет приятно помочь тебе. Ты уже всем показала, какая самостоятельная и независимая, но позволь тебе напомнить, что умные люди умеют принимать помощь!
- Давай, умный человек, ешь. – Я пододвигаю ей тарелку. – Я вроде как устроилась, но сама еще не могу осознать. Все произошло так спонтанно. Просто завертелось со скоростью света.
- Ну-ка, ну-ка! – оживляется она и выгибает аккуратную бровь, крутит между пальцев вилку. – Чего тянешь? Рассказывай!
Улыбаюсь и взглядом указываю на тарелку, намекая, что пока она не начнет есть, рассказывать не стану. Скорчив скорбную гримасу, она нехотя приступает к ужину.
- Я помогла человеку на улице, - говорю я и облизываю губы после глотка воды. - Кстати, так и не поняла, что с ним случилось, но он задыхался. Так что я вызвала скорую и даже вспомнила о кофе и дыхательной гимнастике.