- Вера. - Я осторожно трясу ее за плечо. – Девять вечера. Если собираешься возвращаться домой, то пора.
- Не хочу, - сонно ноет она.
Вера садится и морщится, поеживается, обхватывая себя за плечи. Я испытываю к ней сестринскую нежность и понимаю нежелание возвращаться в пустую квартиру, где не будет отвлечения от давящих мыслей.
- Давай, ты возьмешь постельное, а я разложу диван, - предлагаю ей и получаю кивок.
Оставив ее спать в зале, возвращаюсь в свою комнату и прикрываю дверь. Беру из пачки бумаги листы и, открыв первый файл, начинаю чертить схему. Я не замечаю, как за окном становятся насыщенней оттенки ночи, но когда заканчиваю и убираю в папку распечатанный отчет, цвет неба становится предрассветно синим, как океан, но в нем еще хранятся далекие звездные проблески.
Глава 8
- Доброе утро.
Я оставляю кружку со свежесваренным кофе на подлокотнике рядом с Верой и, перегнувшись через низкую спинку дивана, целую ее в растрепанную макушку. Пока она просыпается и несчастно стонет, растирая ладонью заспанные глаза, я отхожу к зеркалу.
- Сколько сейчас? – хрипло спрашивает она, принимая сидячее положение.
- Без десяти шесть, - отвечаю, подкрашивая ресницы тушью.
В зеркале отражается самая обычная девушка с легким испугом, затаившимся на глубине серых глаз. Хрупкая фигура с ранних лет жизни обманывала окружающих возрастом меньшим лет на пять. Занятия синхронным плаванием, на которые меня благополучно отдала мама, помогли вытянуться в росте, но черты моей внешности с годами не обрели роковой женственности, оставаясь мягкими и невыразительными. Волосы, оттенка темно-русого зимой и светло-русого летом, на кончиках, достающих до талии, тускло отдавали осветленным омбре, навевая воспоминания о втором курсе, когда мне пришлось сильно постараться, чтобы переубедить свое взбунтовавшееся Я в необходимости пирсинга.
- Пять утра? – Вера смотрит на меня круглыми глазами. - Ты подняла меня в пять утра? Пять утра! Я никогда не вставала в пять утра!
- Я сварила тебе кофе! – с улыбкой оправдываюсь и собираю волосы в высокий хвост.
- Поступок, достойный канонизации, - говорит она, закатывая глаза и падая на подушки.
- Эй! – я строго смотрю на нее. - Не шути так.
- Бог услышит? – Она сладко зевает и потягивается.
- Он все слышит. – Я беру в руку сумку и, наклонившись к Вере, касаюсь губами щеки. - Мне пора.
- Постой! – Она перехватывает меня за руку и смотрит в глаза. – Так ты для мультикрасавчика накрасилась? Только тушь? Дай я сделаю тебе секси-стрелки!
- Ой, сейчас я кого-то покусаю...
Я закатываю глаза и бью ее подушкой.
- Обуй шпильки! Шпильки! – кричит она мне вдогонку.
Спокойно достаю из комода пару черных замшевых туфель на устойчивом каблуке и надеваю. Я уже открываю дверь, когда слышу:
- От бедра, Скуби! От бедра!
Я в измождении закатываю глаза. Никогда не давала ей прозвищ, так почему бы и меня не называть по имени?
- Ты когда-нибудь договоришься! – кричу Вере и захлопываю дверь.
Я выхожу из подъезда без пяти шесть, разумно полагая, что лучше подождать, чем заставлять ждать. Увидев белый внедорожник на подъездной дорожке, припаркованный в тени двух ветвистых елей, я замираю. Михаил стоит, прислонившись к машине спиной, и встречает мой полный удивления взгляд своим бесстрастным.
- Лидия Викторовна. – Он открывает передо мной дверцу пассажирского сидения.
Я хватаю ртом по-утреннему свежий воздух и поджимаю губы. Почему мне нельзя говорить Валерий Александрович, но всем можно Лидия Викторовна?
- Вы долго ждете? – выражаю наконец вопрос и подхожу ближе.
- Нет. – Он улыбается чуточку снисходительно.
- Ясно, - киваю и поспешно добавляю: - Спасибо. И пожалуйста, - я смотрю ему в глаза, - просто Лидия.
Мужчина молча захлопывает за мной дверь в салон.
Михаил обходит машину и занимает место водителя. Я теряюсь, когда замечаю, что он сворачивает на дорогу в направлении противоположном Зимнему саду. Мы едем по шоссе, ведущему загород.
- А куда мы? – решаюсь спросить.
- За Валерием Александровичем.
Я откидываюсь на сидение и в молчании слежу за тем, как застроенные кварталы сменяются буйно-зеленой лесополосой, как асфальтированная дорога исчезает, а под колесами шуршит гравий.
Среди густых крон появляются очертания дома. Он еще далеко, видны лишь темные силуэты кровли, но каменная ограда забора столь высокого, что перелезть через него можно лишь с помощью лестницы, начинается уже здесь.
Ворота автоматические, но стоит их преодолеть, как упираешься в шлагбаум. Один из охранников – я насчитала их шесть без тех, кто возможно находится в примыкающей постройке – заглядывает в открытое окно и кивает Михаилу.