Царапины на руках закровавили.
Над рыцарем наклонился секретарь, закрыв люстру-солнце, влажным платком отер лоб. В носу защипало от резкого запаха уксуса. В болотах глаз его плавали огоньки самодовольства.
- Ты не умрешь, - прошептал секретарь, и тонкие губы искривились. - Я не возьму твою кровь, только волшебную силу. Ты просто исчезнешь, тихо угаснешь. Твой план не сработал. Ни один план. Думал, владыка не знает про «Поцелуй смерти»?
- Да умрет он вместо всех! - громыхнул голос из глубин. - Принеси мне эту жертву, раб!
- Да, мой господин, - залебезил секретарь.
- Ты обещал, что повернешь прочь от моих земель! - выкрикнул паладин, в последний раз собравшись с силами. - Поклянись! Моя жизнь в обмен на жизни моих подданных!
Легкий смешок пронесся по залу, как сквозняк, и затем доспех рыкнул:
- Да будет так.
Обсидиановый кинжал коснулся груди рыцаря с левой стороны и застыл вертикально. Сердце пропустило удар и вновь забилось - спокойно и ровно. Секретарь поднял чашу - каменную, с искрой. В свете множества свечей искры блестели и переливались, так что чаша мерцала, словно золотая. Рыцарь сумел сдержать улыбку. Пока что все шло по плану.
И вот едва заметный укол в сердце. Над грудью возникла призрачная нить, она наливалась сиянием, расширяясь, и потоком устремилась в ритуальную чашу. Больно не было, страшно тоже. Была легкость во всем теле и в душе. Он отдавал лучшее, что имел. Свое мужество... свою силу... любовь к родным землям... пронестись по равнине на быстром коне, так, что ветер слезу выбивает, а трава колышется, словно волны на море. И потом пировать в зале с гобеленами до ночи, танцевать, заглядывая в глаза единственной... у нее морщинки, как лучики, вокруг глаз, но лицо светится улыбкой, как в день их знакомства. Она вырастила пятерых их детей, жаль, никто не выжил в этой войне. Но все жители королевства - его дети, ради них он готов умереть.
Легкость наполняла тело, теплая, как весенняя оттепель, - только веки тяжелели, все труднее было удерживать их, этот последний рубеж. Неужели удалось обмануть Черного Властелина? Только бы все получилось...
Глаза секретаря блеснули в предвкушении, когда чаша наполнилась. Король слабо улыбнулся в последний раз - и исчез из этого мира.
Тело потом сбросили в яму и придавили огромным камнем.
***
Часть стены в темнице отъехала в сторону, открывая зев потайного хода. В подземелье вступила тощая фигура в сером. Оглядевшись, приблизилась к крайней камере. Звякнул, открываясь, замок. Дремлющая на краю матраса женщина подняла голову.
- Собирайтесь, пойдете со мной, - велел секретарь, снимая со стены факел. - Вы свободны отныне.
***
На бюро в кабинете горели две свечи. Прислушиваясь к возбужденным детским голосам за дверью, секретарь перебирал бумаги, покусывая угольный карандаш.
- Украли самый важный пергамент... вспоминай теперь, что там было. Дались им эти дороги! Не по разрушенным же возвращаться...
***
В Зале Тысячи Гобеленов на троне лежала груда шипастых доспехов.
***
С рассветом армия Черного Властелина прошла между двух горных цепей, огораживающих земли Света. Впереди ехал секретарь на пегом осле. Ущелье перегораживала крепостная стена высотой до неба, ощерившаяся стрелами и пиками. За щитами сотни лучников напряженно ждали.
Море тьмы подкатилось к стене и отхлынуло, оставив у подножия фигуру на осле. Фигура подняла руку, и белое знамя развернулось на ветру.
- Я принес вам мир! - крикнул секретарь.
Долгое молчание повисло над ущельем, и в молчании был страх, было недоверие, была надежда. Может ли тьма прийти с миром? Но истощенная земля нуждалась в возрождении, и как не принять руку помощи, даже если протягивает ее враг? Нет ли тут обмана?
Плотная пелена облаков над вершинами начала расползаться, пропуская первые лучи солнца, и знамя ослепительно заблестело, словно соткано было из света. Отблески упали на древние ворота, защищающие от зла испокон веков, и, будто подчиняясь незримому знаку, ворота со скрипом отворились.
Всадник со знаменем на копье проехал внутрь. Вот он и достиг края мира.
Перед ним стояли сотни шатров - последний лагерь Белой стороны. А за шатрами расстилалась равнина, уходящая вниз и вдаль, до самого края земли. Горизонт утопал в синеватой дымке. Ветер гулял над равниной, шевелил траву, и тени облаков ползли по ней, словно неведомые чудовища поднимались из глубины, но не показывались, плывя под поверхностью смутной тенью. Воздух был свеж и тонок, напоен ароматами луговых цветов и росой.