– В полицию?
– В скорую помощь, – хмыкнул я, хватая его за плечо.
Он не стал сопротивляться, и я подвел его к машине. Стас вскинул брови, когда я потребовал аптечку, а затем начал обрабатывать перекисью водорода полученные в бою раны. Удивление так и читалось во взгляде Стаса, и чтобы он не начал задавать вопросы, на которые я бы и сам не смог ответить, я кивнул ему на корзину и коротко попросил отнести прощальный подарок по известному адресу. Первый раз за много лет решил не выслушивать истерики, да и зачем? Сама все поймет.
Сашка, на удивление, даже не поморщился, когда я приложил смоченную перекисью вату к его руке. Только поджал губы, а потом горестно вздохнул:
– Наверное, теперь там четное количество роз… это неправильно.
– Ты веришь в приметы? – изумился я, наклеивая пластырь.
– Нет, но мама верит.
Какая у него удивительная мама. У меня тоже была такая подруга… Верила в приметы, гороскопы, доходчиво объясняла, что мы созданы друг для друга, пока я не решил доказать самому себе, что меня может любить не одна женщина. И Анюта не приняла, исчезла… И я ее понимаю…
– Эй, – подал голос Сашка, – если вы не собираетесь вызвать полицию, можно, я пойду домой? Я же сбежал, мне не разрешают выходить из дома одному. Мама проснется и будет переживать. Конечно, она не спала всю ночь, но…
– Почему? – машинально спросил я. – Почему не спала?
– Так статьи писала, – с готовностью ответил мальчуган и гордо добавил: – Она редактор в местной газете. Чтобы снимать квартиру, ей приходится много работать. Мне кажется, что мама никогда не спит…
Да, должность редактора – очень ответственная. Аня закончила филологический факультет и мечтала пойти работать в газету или журнал. Черт, ненавижу восьмое марта, воспоминания так и лезут в голову. Угораздило же меня изменить ей именно в этот праздник. Впрочем, праздник не важен, зачем я вообще это сделал и все разрушил?
Внимательно посмотрел на мальчишку, и напряженный взгляд зеленых глаз был мне ответом. Наконец-то я неплохо рассмотрел воришку и вздрогнул. Надо же, как наши глаза похожи. Разрез, форма, а такой оттенок зеленого – большая редкость.
– Хорошо, – неожиданно сказал я, – провожу тебя.
– Не надо! – испугался мальчишка. – Вам же тогда придется сказать, что я у вас розу украл…
– А мы ей другой букет купим, – подмигнул я, сам не понимая, зачем это делаю. Впрочем, наверняка стоит поговорить с его матерью, мальчишка неплохой, и будет обидно, если пойдет по кривой дорожке. Телефон ожил, видимо, Полина получила свой букет, но я решительно сбросил вызов.
Сашка открыл рот, но промолчал. Взяв паренька за плечо, решительно повел в единственный в округе магазин, тот же самый, где я покупал корзину отступных. У продавщицы глаза на лоб полезли при виде меня, но при этом на лице расцвела довольная улыбка.
– Девять роз… какого цвета? – осведомился я у смущенного Сашки.
– Белого, мама любит белые… Мне просто не из чего было выбирать…
Надо же, какое совпадение, белые розы любят редко. Я знал только одну девушку с такими пристрастиями.
Продавщица красиво упаковала цветы и с довольным видом протянула их Сашке. Он недоверчиво уставился на букет, но после моего кивка выхватил его из рук девушки и прижал к груди. Я сегодня всем приношу счастье, чувствую себя джинном из бутылки. Жаль, что меня вряд ли кто-то порадует.
Сашка открыл дверь подъезда «таблеткой» и решительно направился к лифту. Было заметно, что мое присутствие его стесняет, хотя возражать он не посмел. Но и не понимал, зачем я купил цветы его матери. Да я и сам не понимал, почему так поступил, видимо, хотелось сегодня осчастливить всех.
– Вы же не скажете?.. – потупился он, вжимаясь в стену лифта. – Клянусь, что больше так не буду!
– Не переживай, – отмахнулся я, – будем считать, что я просто остановил драку.
Непедагогично? Ну и ладно.
– Спасибо! – просиял Сашка. – А то мама будет волноваться.
Мое любопытство взлетело до небес – очень интересно посмотреть на такую замечательную маму, ради которой можно украсть, ввязаться в драку, не хотеть ее волновать…
Мальчуган нажал на кнопку звонка, и немедленно распахнувшаяся потрепанная дверь лишила меня дара речи. Нет, не сама дверь, а та, что стояла на пороге. Она почти не изменилась, разве что глубокие тени залегли под самыми красивыми голубыми глазами.
Теперь я понимаю Сашку…
Но Аня, немного растрепанная, в накинутом на халат пальто и полузастегнутых сапогах, видела только своего сына.
– Как ты мог уйти! Я чуть с ума не сошла! Проснулась, а тебя нет! Александр, у тебя совесть есть?!
И тут же притянула к себе ребенка, не обращая внимания на букет.
– Не случилось ничего страшного, – заверил я, и Аня подняла глаза. Вздрогнув, мгновенно отшатнулась.
Сашка смутился, поглядывая на меня.
– Тут такое дело, мам…
– Я вижу, – холодно ответила она.
Мальчуган удивленно посмотрел на нее, но не дождался ответа и затараторил:
– Александр меня от Лешки и его компании спас, он…
– Саша вел себя, как настоящий мужчина, – твердо сказал я.
– Надо же, и в кого только, – усмехнулась Аня, скрестив руки на груди. Сердце болезненно сжалось, а Сашка посмотрел на маму с удивлением. Она шикнула на него, и мальчишка, быстро сняв обувь и пуховик, стремглав бросился внутрь квартиры, предварительно сунув букет в руки матери и даже умудрившись поцеловать ее в щеку.
Я решительно шагнул за порог и захлопнул дверь. Аня сопротивляться не стала, но смотрела исподлобья. Я проводил взглядом исчезнувшего за поворотом коридора Сашку.
– Мой? – выдохнул я, привалившись плечом к стене. Голова кружилась.
– А есть разница? – прищурилась Аня. Зачем спрашивал, это же очевидно…
– Я тебя искал… – вырвалось у меня.
– Напрасно.
– Прости. – К горлу подступил ком, я смотрел на Аню и не мог поверить. Восемь лет без нее… Восемь лет бесплодных поисков… Если она думает, что своим сарказмом может от меня избавиться, то плохо знает Александра Гранина.
Впрочем, она знала меня очень хорошо.
– Если хочешь, можешь с ним видеться, – безразлично сказала она. – А если нет, то дверь за тобой.
Сердце в груди подпрыгнуло, и я не выдержал:
– Меня это не устраивает.
И тут же шагнул вперед и сгреб ее в охапку. Она возмущенно пискнула, но мне было все равно. Из комнаты послышались звуки работающего телевизора, значит, сын занят по полной программе.
Я прислонил Аню к стене и буквально впечатал в нее своим телом.
– Прости меня за все, – прошептал, целуя ее в щеку и захватывая губы. Она пыталась вырваться, но вяло, а затем не сдержалась и ответила на поцелуй. – Я знаю, я дурак, – уперся лбом в ее лоб и закрыл глаза. – Пытался тебе об этом сказать, но ты не захотела слушать. И была права, когда ушла. Но сейчас я не собираюсь тебя отпускать. Мы поженимся, я усыновлю Сашку и…
У нее вырвался смешок:
– А меня спросить ты не хочешь?! И когда будет следующая измена?!
– Не будет никаких измен.
– Ты…
– Нет.
– А мое согласие?!
– Лучше у сына спрошу, не хочется ли ему…
– Это шантаж!
– Именно. Кстати, выброси этот несчастный букет, я скуплю тебе все белые розы в округе.
Она улыбнулась:
– Миллиона тут может и не быть.
– Да и ты алые не любишь, – усмехнулся и прижал ее к себе. – Я потрясу соседний район, если хочешь.
– Не хочу.
– Я знаю, – и вдохнул аромат ее волос. Как же мне его не хватало… – Но придется потерпеть. Правда, розы колются… Совсем, как ты.
– Сашка!
– Наш сын тебя очень любит, даже не представляешь, насколько. Боюсь, мне придется доказать, что я вполне могу составить ему конкуренцию. Я стал ненавидеть этот праздник, когда ты исчезла… Но кто бы мог подумать, что сегодняшний день исправит все.
Аня покачала головой.
– Праздник ничего не может исправить. Только ты сам.
– Я сделаю для этого все возможное. Поверь, это самое лучшее восьмое марта в моей жизни!