— Только внешне, но у нее глаза были светлыми, не темными, — Сулдемир грустно улыбнулся. — Она была более импульсивная, шутила, что все спокойствие и благоразумие досталось нам двоим, а ей ничего не осталось, кроме эмоциональности. Ты спокойнее, кто бы ни был твой отец, он дал тебе это.
— Мне нужно знать кто он, точнее жив ли он. Я дала Слово, что не совершу ничего такого без благословения отца. Если он мертв, то считай, что ничего не случится, а вот если жив, мне бы не хотелось проверять, что может случиться в первую брачную ночь.
Сулдемир бросил быстрый и острый взгляд на брата.
— Ты взял с нее обет? О чем ты думал?! — Он повернулся к Вэл, — не мне спрашивать у тебя подобные вещи, но ты еще …
На последнем слове Сулдемир все-таки сдулся, под яростным взглядом брата.
— Да, я еще.
Кивнула Вэл, она понимала, ради чего они избегают слова «девственность» и страдают ложной скромностью. Ради Виниты? Ее-то чего стесняться? Она замужем и все ей давно известно. Но нет.
— Хм. Ты была в компании самых отъявленных бабников, исключим Эонейрнера, который все это время был в тебя влюблен, и никто не попытался тебя соблазнить?
Вэл закатила глаза при упоминании Эона. Подумать только «всё это время»!
— Может быть и пытались, но, как видишь, у них ничего не вышло. Мне бы хотелось увидеть своего отца и получить свое слово обратно, чтобы он отмахнулся от меня и сказал: делай, что хочешь, с кем хочешь и как хочешь!
— Рихаррд, о чем ты думал, когда спрашивал у нее это?!
— Мне не хотелось, чтобы она повторила путь своей матери. Мне не нужны были бастарды.
Вэлиан взглянула на Виниту, та, к ее чести, не краснела, а смотрела на двух мужчин с тем же спокойствием, что и Вэл, которая лишь убедилась в повернутости отца на эту тему.
— Но теперь-то ты спокоен? У нее вообще никого не будет, если только ее папаша не объявится или не отошел к праотцам, в последнем я почему-то сомневаюсь. Взял бы с нее просто обещание, снабдил ящиком противозачаточного зелья и отправлял бы ей по одному каждый месяц. Может оно бы и не понадобилось, обходилась же она как-то все это время, кстати, как?
Сулдемир взглянул на нее не без интереса, мигом растеряв свою знаменитую сдержанность. Вэлиан рассмеялась.
Если бы это не был Сулдемир, и не удивляй он ее сейчас своим непривычным поведением, то она сказала бы, что мужчины везде одинаковы — всегда их интересует один и тот же список вещей: сплетни, войны, мордобой, женщины, секс и сиськи. Насчет последнего пункта, Вэл часто задумывалась, что его нужно переместить во главу списка, и отчего-то ей казалось, что как раз из этой темы и выливается все остальное. Как бы двусмысленно не прозвучало.
— Я расскажу тебе как на одном из милых семейных ужинов. Неважно, что он мог бы сделать и чего не сделал, сейчас я, мои рука, сердце и прочие части тела отданы дракону.
Сулдемир только кивнул в ответ, соглашаясь то ли с обещанием о рассказе, то ли с ее словами о его брате.
— Даже если бы оно ей не понадобилось, в какой-то момент она смогла бы подзаработать на нем, перебив цены в аптекарских лавках.
Винита только улыбнулась этому замечанию, не заметив строгий взгляд мужа.
— Одну проблему ты решил, от фаэдир худо-бедно, но отмахнулись, но другую ты сам же и создал. Ты ведь дракону об этом не сказал?
Рихаррд покачал головой. Вэлиан выдохнула, но в тоже время погрустнела. Отцу было бы проще рассказать об этом, куда проще, чем ей. Она совершенно не представляла, как начать этот разговор с драконом. Стоило ли его вообще начинать?
В минуту, когда она сердилась на Фэйта, это обстоятельство превращалось в козырь. Ведь даже если они заключат брак, он не сможет считаться действительным без этой обязательной стороны супружеской жизни, и через какое-то время она сможет его расторгнуть, если так уж сильно захочет сбежать. Вэлиан просто придет в храм и пожалуется на холодность мужа.
При одной только мысли о «холодности» Сфайрата Вэлиан начинал разбирать смех. Она воочию представляла его лицо, расскажи она ему об этой идее, уже не говоря о том, что будет, реши она вдруг реализовать ее.
Не будь этого «обстоятельства», было бы гораздо проще, с одной стороны, но не стоило думать об этом. Сделанного ведь не воротишь.
Может быть проблему с фаэдир отец и решил, но от удобной обуви, от высоких сапогов на устойчивом каблуке, Вэлиан не отказалась. Также, как не отказалась взять с собой Аса, который путем долгих уговоров согласился стать своей уменьшенной копией и занял свое место не где-нибудь, а на внешней стороне бедра. Быть украшением в прическе клинок отказался.