Но я и слова поперек не сумел выдавить.
Звуки комом застряли где-то в горле. Кира тряслась всем телом. Я ощущал, как лютая ярость действовала на нее, подчиняла своей разрушительной мощи. Попытался понять, кого она подразумевала под братом и его убийцей, которому я помог избежать справедливого наказания.
Я оправдывал многих ублюдков. Со счета сбиться можно.
— Слушай, Кира, мне жаль…
Сильно сомневаюсь, что она нуждалась в моем херовом утешении.
— Ты будешь гореть в аду за это, сволочь! — она с диким рычанием отпихнула меня, что я аж приложился затылком о стекло.
Как в таком маленьком создании помещалось столько свирепости и силы?
— Я лично отправлю твой гнусный зад в это пекло! — выплюнула обещание напоследок.
Девчонка выскочила из машины, и я не стал преследовать ее. Слегка охреневая, пытался понять, какие ближайшие шаги должен предпринять.
Проклятье!
У Киры был весомый повод воплотить свои пламенные речи в реальность.
Мне позарез нужно помешать ей.
ГЛАВА 45
АСЯ
Первое, что вижу, когда открываю входную дверь — гигантскую мягкую игрушку. Большущие черные глаза рыжей белки, прижимающей к себе нелепое красное сердце, точно так же напичканное поролоном, чуть не довели меня до инфаркта.
Что за шутки?!
Не успев додумать мысль о том, кто подослал это плюшевое чудо метра два в высоту, заметила между сердцем и белкой небольшую открытку.
«Не уезжай»
Мне потребовалась доля секунды, чтобы узнать почерк.
Некрасов. Его рук белка.
Блондин, как и в прошлое утро, ждал меня в машине, припарковавшись у подъезда.
— Заберите вашу белку, Борис Дмитриевич! — сходу налетела на него.
— С радостью. Запрыгивай, и я заберу тебя, куда скажешь.
— Я не… Господи! Да я не о себе! — по-дурацки притопнула каблуком, сердито уставившись на забавлявшегося Некрасова. — Я про другую белку…
— А-а-а. Не понравилась?
Белка милая, хоть и до ужаса огромная. Единственную мягкую игрушку, которую я когда-либо получала в подарок, была от бывшего жениха. Чип и Дейл, держащиеся за руки. После расставания с Курковым я благополучно избавилась от ни в чем неповинных бурундучков, чтобы не искушать себя слезными воспоминаниями о былых днях наших отношений.
— Что мне с ней делать? — устало вздохнула, опустив плечи.
— Засыпать в обнимку, думая обо мне, — флиртующим голосом предложил альтернативу Барс.
Я поджала губы.
— Нет, спасибо.
— Ауч, белочка.
— Сколько можно повторять: не называйте меня так!
Некрасов похлопал по пассажирскому креслу.
— Садись в машину. Мы опаздываем.
Просто глубоко вдохни, Ася.
Нужно лишь дождаться окончания сегодняшнего дня. Чемоданы почти собраны. Осталось сделать пару завершающих штрихов и завтра выдвигаться в аэропорт.
К морю, солнышку, нежному песочку…
К десяти я получила денежный перевод. Облизнулась на высветившуюся сумму увольнительных с обещанной дополнительной премией от Багирова и мысленно станцевала ламбаду. Материальное вознаграждение за уничтоженные нервные клетки открыло во мне второе дыхание, поэтому я с невиданной энергичностью продолжила разгребать дела адвокатов.
Последний рывок, так сказать.
Похоже, на нашем этаже только я пребывала в прекрасном расположении духа. Эмиль за весь день ни разу не высунулся из своего кабинета. Все указания диктовал по телефону. А на мой вопрос о Кире коротко и ясно ответил: «Разрулил». В подробности вдаваться не стал, красноречиво подчеркнув, что это: «Больше не твое е*аное дело, Малиновская».
Старый-добрый Багиров вернулся.
Зимин вновь отсутствовал. Некрасов проболтался, что Демьян вознамерился забрать Белову из больницы и уехать с ней в теплые края. Куда именно — не уточнил, поскольку сам не знал.
Ну и Борис Дмитриевич вел себя нервно. Измучил меня просьбами заварить ему то чай, то кофе, то все в раз; капризничал и заставлял переделывать. Его психи на ровном месте я обходила стороной и игнорировала. Считала часы до окончания рабочего дня и тешилась грезами о вкуснющей пицце, которую закажу, чтобы отметить окончательно-бесповоротное увольнение из бюро.
Такие у меня были планы на этот вечер.
Однако Некрасов вероломно вклинился перед пунктом, где я на радостях спешу домой и объедаюсь калорийной пищей.