– Ложкой снег мешая, ночь идет большая…
Глава 4. Павел
Я мыл посуду. Нет, не ополаскивал, чтобы поставить ее в посудомоечную машинку, а именно мыл. Где-то слышал, что это успокаивает нервы, но что-то мои личные нервы приходить в порядок не собирались. Злился. Прекрасно понимал, что у Марины какие-то проблемы, раз она даже не заикнулась о том, чтобы я отвез ее к ней домой. Не каждая согласится пойти с незнакомым мужиком к нему, а уж с ребенком и подавно, но эта птичка согласилась, из чего я смело могу сделать вывод, что идти ей больше было некуда.
И вот что сложного рассказать? Не понимал. Я ведь предлагал ей помощь. Бескорыстно, между прочим. Переночевать предложил, с мелкой посидел, об ужине позаботился. Разве не достоин я хотя бы капли доверия?
Вздохнув, я убрал чистую посуду в шкаф. Хотел уже уйти наверх, чтобы наконец посидеть над предварительным договором, но замер прямо на лестнице.
Марина пела. Пела колыбельную для своей дочки, а мне казалось, что я слышу Юлькин голос. Сил не осталось. Сев прямо на ступеньки, я тяжело привалился спиной к перилам и прикрыл веки. Если не знать, что там, за дверью, совсем чужие мне люди, можно на секунду представить, будто не было этих двух лет одиночества. Словно там лежит моя жена, укладывающая спать мою дочку.
В сердце полыхнуло болью. Говорят, что мужчины не плачут. Врут. Еще как плачут, когда от них отрывают часть их души. Когда понимают, что невозможно повернуть время вспять. Когда хоронят себя там же, на кладбище, а вместо человека остается только живой труп. Когда не понимаешь, как дальше жить.
Голос стих, а я еще долго сидел на ступеньках, ощущая одиночество, которое вернулось вместе с тишиной. Сегодня в этой квартире стало теплее, но уже завтра мне вновь не захочется сюда приходить. Когда ты один, сложно делать вид, что все нормально. Не для кого.
С документами я разбирался долго. По несколько раз перечитывал каждый абзац, стараясь не упустить из виду ни одну деталь. Они завысили цену на тридцать процентов, а я хватался за голову, не представляя, откуда брать недостающую разницу. Мог бы вложить свои личные деньги, но давно понял суть любого бизнеса: казна отдельно, заработок отдельно. Иначе можно остаться без штанов, не только лишившись бизнеса, но и последних трусов.
Кто-то плакал. Часы на ноутбуке показывали три часа ночи, а я судорожно вспоминал, у кого из моих соседей появился ребенок. Не то чтобы я был знаком с каждым соседом, но иногда пересекались в общем холле или на парковке. Звук шел откуда-то снизу…
До меня слишком запоздало дошло, что у меня сегодня в квартире гости. Я отложил бумаги и спустился вниз. Плакала именно Арина. Прильнув к двери, я вслушивался в ее нарастающий плач, пытаясь распознать среди него голос Марины, но она не успокаивала дочку. Бывало такое, что Юлька сильно уставала и не слышала плача. Видимо, моя гостья тоже спала слишком глубоко.
Тихонько постучав, я не услышал отклика, а потому вошел сам. Арина надрывалась и размахивала ножками и ручками, стараясь привлечь к себе внимание, но Марина спала. Под светом бра было видно, что девушка взмокла под одеялом. На лбу виднелись бисеринки пота, а приоткрытые губы казались сухими.
– Это кто у нас тут плачет? – шепотом поинтересовался я, поднимая девчушку на руки вместе с одеялом и слегка покачивая. – Проголодалась, наверное? А что же мама не просыпается? Марина? – осторожно тронул я ее за плечо. – Марина?
Переложив Арину в переноску, я дал ей соску, которую нашел там же. Девчушка жадно вцепилась в нее губами, громко причмокивая, что еще раз подтвердило ее голод.
Марина не проснулась даже тогда, когда я положил ладонь ей на лоб. Девушка горела. Сдернув с нее одеяло, я потрогал ее руки и ноги, что не были прикрыты халатом. Ее кожа оказалась влажной.
– Так, – подытожил я, судорожно вспоминая, что нужно делать. – Нам с тобой Аришка, надо подумать. Давай-ка сначала измерим твоей маме температуру и вызовем врача, а потом разберемся, чем тебя кормить.
Электронный градусник показал 38,7, что было в сложившейся ситуации очень плохо. Набрав знакомому врачу, попросил приехать.
– Главное – не паниковать! – заявил мне Георгий Владимирович. – Если в комнате жарко, приоткрой окно. Компресс на лоб, обтирание водой и водкой. Я буду минут через тридцать.
Забрав с собой сумку Марины и переноску, я поставил ее на стол в столовой. Смеси предсказуемо не обнаружилось, а вот бутылочка – очень даже. Молоко в холодильнике имелось, но манку пришлось искать долго, потому что я даже не помнил, была ли она у меня в шкафу. Мог бы смотаться до круглосуточной аптеки, но оставлять Марину не хотел. Тем более что ждал врача, а Арина есть желала прямо сейчас.