Брат снова совсем не по-детски выругался, но тут же вспомнил обо мне:
— Ну как тут можно молчать? Они же тупые! Как рырецки! — оправдался он, насупившись и становясь в этот момент очень похожим на отца. Маленькая копия большого сурового мага. Я невольно улыбнулась и потрепала Айла по светлым волосам. Он в ответ нахмурится еще больше, но стойко стерпел пытку лаской.
— И не говори. Может, ну их? Пошли с нами смотреть бабочек?
Айл скривил лицо, пытаясь показать высшую степень отвращения. Я рассмеялась.
— Ну как хочешь. А мы с Хейли пойдем. До встречи? — я чмокнула его в макушку.
— До встречи, Бетт, — отмахнулся брат и вернулся к трансляции, где как раз показывали, как подлеченного пегаса уводили в стойло.
***
Я проснулась в холодном поту. Бросила взгляд на часы — полчетвертого. Сглотнула…
Я редко вспоминала поименно, кого именно лишилась в тот день. Сератина говорила, это потому, что горе слишком велико и что так я закрывалась от него. Но иногда во снах я снова и снова проживала лишь один момент того злосчастного дня — последний разговор с братом.
Ведь я могла спасти его! Забрать с собой, как забрала Хейли. Чуть-чуть настоять. Пообещать покатать на тех же бабочках и накормить потом замороженным кремом… Да что угодно! Я могла уговорить его пойти с нами.
И именно это не давало мне покоя.
Судорожно всхлипнув, я откинулась на мягкие шелковые подушки. Нельзя расклеиваться. Нельзя. Через полчаса меня ждала ежедневная пытка меткой, затем сборы, невесты, отбор… Я заставила себя подняться с кровати и направиться в ванную.
Сегодня будить невест нужно было в шесть. Мне для этого требовалось просто прикоснуться к одному из кристаллов в кабинете — и легкая струнная музыка зазвучала бы из каждого такого же в их комнатах. Но когда я в полшестого, полностью собранная, вышла на крыльцо насладиться ранним весенним утром, полным сладких запахов и звонких птичьих трелей, оказалось, никто уже не спит — во всех домиках горел свет, из некоторых даже слышалась визгливая ругань.
Я поморщилась. Хорошо, что снимать невест на кристаллы и транслировать их жизнь во дворце должны были только с сегодняшнего дня — а то бы общественность не выдержала таких «изнанок» кротких деми. А ведь сперва распорядители хотели заснять каждый шаг, начиная с заселения! Но взбунтовались родственники тех невест, которые были статуснее прочих. Как так, их девочек в первый раз покажут на весь мир не в нарядах! И им пришлось уступить.
Поэтому хоть первые интервью у красоток взяли еще вчера, круглосуточная магическая съемка начиналась с той самой минуты, как вся эта толпа под руководством нас, секретарей, должна была пойти в центр Города в Высокий зал. Да и вчерашние интервью покажут в шоу уже после знакомства женихов и невест.
Так что пока девушки могли позволить себе не держать лицо. Вот они и выпускали пар. Но так как при этом они легко переходили черту от простого гнева до откровенной ненависти, я поспешила официально начать сборы.
Кристалл заиграл, и невесты высыпали на улицу — холодить обутые в тапочки ноги на покрытом росой газоне и остужать головы свежим воздухом. Красотки явно давно не спали, кто-то даже был с частично сделанной прической, кто-то — с маской на волосах или лице… Большая часть из девушек хмуро смотрела на меня. А кудрявая брюнетка, баронесса Онира Лэс Аррет, и вовсе старалась прожечь взглядом.
Баронесса была одной из самых знатных в пятой сотне. Но, однозначно, самой наглой. Поэтому она уже собрала вокруг себя стайку подружек — гордячек и подхалимок. А еще это именно она накануне первая вломилась в мой дом и возмутилась кроем и цветом подаренного платья. Да и камни в украшениях ей чем-то не угодили. И то, что весь наряд создавался вручную специально под каждую девушку — это для Ониры ничего не значило. Настаивать на замене платья она перестала только после того, как я напомнила, что отказ от королевского подарка вряд ли будет радостно воспринят женихами.
К счастью, не все знатные девушки из моих подопечных были такими. Рыжеволосая виконтесса Далия Лэс Илдер относилась к Отбору почти равнодушно. Как будто это просто неизбежное зло или повинность. На заселение она прибыла одной из последних, в конфликты не вступала, с прессой общалась с достоинством. И сейчас стояла в центре толпы спокойная и собранная. Мой взгляд ее не злил, а вот на Ониру она посматривала так, будто от брюнетки у нее начиналась головная боль.