– Что случилось? – я подняла на него встревоженный взгляд.
– Кажется, эти уроды прокололи колеса машины.
Так и оказалось. Все четыре колеса были порезаны ножами и сдулись, а сама машина хоть и закрыта, но исцарапана словно в отместку.
Ник хотел позвонить моему папе, но я убедила сообщить обо всем завтра, чтобы не волновать его на ночь глядя.
Оставив машину в одиночестве на парковке университета, мы побрели в сторону моего дома.
***
Путь был неблизким, и мы молчали, наслаждаясь звуками ночного города, его тёплым дыханием и особенно вкусными запахами. Я не знала, о чем думал Ник, но мне казалось, что мы оба словно растворились в окружающем нас городе, словно бы исчезли в нем, и любые слова и разговоры могли разрушить это приятное умиротворение.
Наша дорога пролегала мимо пляжа, и, не сговариваясь, мы свернули к океану. Шум волн и соленый воздух успокаивали, шепча что-то вечное прямо в наши сердца, и мы уселись на песок, глядя на мерное движение воды.
Ник обнял меня рукой, а я положила голову ему на плечо. Мы как будто стали одним целым, сидя на пустынном пляже, согреваясь одним тёплом и как никогда ясно ощущая весь мир, что сейчас расстилался перед нами.
Я почувствовала движение справа и повернула голову, чтобы уткнуться в блестящие в свете Луны глаза Ника. Он смотрел на меня как-то непривычно глубоко, словно внутрь меня, в самую мою душу, и мне захотелось впустить его туда, открыться ему, позволить ему быть там. И я медленно потянулась к его губам, а он – к моим.
Мы целовались – медленно, не торопясь, словно у нас было всё время вселенной. И от этого тягучего поцелуя всё внутри меня сладко сжималось, заставляя мурашки бежать по коже, заставляя пальчики на ногах поджиматься, заставляя дыхание углубляться. Стон сорвался с моих губ и тут же оказался выпит Ником. Ладони сами собой уцепились за его рубашку, и пальцы принялись расстёгивать пуговицы. Руки парня стянули с моих плеч пиджак и осторожно коснулись края разрезанного платья и моей кожи, словно спрашивая разрешения, которое на самом деле не было ему нужно вовсе. Но я все же чуть отстранилась и, заглянув в тёмные глаза Ника, шепотом попросила то, что хотела:
– Люби меня.
***
Глаза Ника сверкнули, и он, притянув меня к себе, аккуратно уложил меня на спину. Платье тут же разъехалось в стороны, и парень склонился надо мной, губами проскользив по животу и груди. Его руки уперлись в ещё тёплый песок с двух сторон от меня, а колени расположились по бокам от моих бёдер. Ник нависал надо мной, но не главенствуя, а скорее обещая безопасность, укрывая меня от всех опасностей мира, закрывая от тревог. И я лежала под ним послушно и доверчиво, не делая попыток перехватить инициативу, не желая менять хоть что-то сейчас, а мечтая, чтобы он сделал всё так, как сам посчитает нужным – мне и ему.
И он делал. Растягивая удовольствие, растягивая момент, растягивая само время. Сердце билось через раз, когда его подушечки пальцев ласково касались моей кожи, рисуя загадочные знаки. Мне казалось, что Ник был шаманом, а я была природой, и его рисунки, легкие движения, горячее дыхание были подношением для меня. Я вбирала в себя всю его нежность, всю заботу, всю ласку, наполняясь чем-то очень тёплым и светлым, словно из дождя превращаясь в солнце, или из мутного тумана – в невесомое облачко.
Его поцелуи, его ласки были такими мягкими, почти неощутимыми, но он укутывал меня ими плотным коконом, и мне даже казалось, что делал он это не как обычно, а словно… словно и впрямь любя. Я хотела заглянуть в его глаза, хотела понять его в этот момент, но Ник не давал мне такой возможности, заставляя прикрывать глаза от наслаждения и стонать от предвкушения большего.
Его пальцы осторожно спустили мои трусики, и я знала, что по первому же моему взгляду, он вернул бы их на место. Но я не протестовала и не возмущалась – сегодня я готова была лишь брать и принимать из его рук всё, что он был готов мне дать. И потому он сам раздвинул мои ноги в стороны, проведя ладонями по внутренней стороне бедра и вызвав новую серию мурашек. Он сам забросил мои ноги себе на бёдра, сам устроил меня удобнее и сам убрал волосы с моего лица, которые смахнул туда ветер. А потом Ник вошёл в меня – предельно аккуратно и запредельно нежно. Неотрывно глядя в мои глаза и транслируя что-то настолько мощное и настолько объемное, что я терялась в этом неведомом мне посыле. Тонула в нем. Исчезала в нем. С удовольствием, с желанием. С жаждой.