Я выбралась из постели, постучала в дверь ее спальни и вошла.
– Энжи, солнышко, уже два часа ночи. Мы же договорились. В одиннадцать телефоны отключаем.
– Слушай, подожди, ладно? – сказала она в трубку, потом бросила мне: – Еще минутку, – и снова в телефон: – Так вот…
– Нет, прямо сейчас, – настаивала я.
– Ой, да отвали. – Она говорила отвернувшись, вполголоса, но не настолько тихо, чтобы я могла сделать вид, будто не расслышала.
– Не смей так со мной разговаривать. – Я попыталась изобразить авторитетный тон, как на работе, – властный, деловитый, которым я обращалась к Саре или Люси. – Ты слышала меня, Анжелика? Ну все, отключай телефон.
На мою дочь это не подействовало. Хихикая в мобильник, она накрылась одеялом с головой.
– Ты извини за это… – зашептала она собеседнику.
Я стащила с нее одеяло, выхватила телефон и дрожащими пальцами отключила его.
– Какого хрена? Не имеешь права выключать! – завопила она, пытаясь отнять у меня телефон.
– Уже выключила.
– Отдай. Хватит решать за меня, что и как мне делать.
– Я твоя мать. Решать, что и как тебе делать, – моя работа.
– Твоя работа – быть моей матерью? Ой, я тебя умоляю! Видела я твою работу. Ты жалкая неудачница. Только носишься целыми днями, делаешь, что тебе прикажут. Тоже мне, «вместе с дочкой – на работу»! Как ты только додумалась, позорище!
Я смотрела на нее и молчала. А когда она попыталась снова отнять у меня телефон, повернулась и вышла. «Корова», – процедила она сиплым от слез голосом, когда я закрывала дверь.
С тех пор дом и работа стали для меня двумя дрейфующими материками, все больше отдаляющимися друг от друга. Поначалу мне еще удавалось удерживаться на них обоих, но в конце концов пришлось спрыгнуть с одного и остаться на другом. Этот выбор не был осознанным, однако я бездействовала, когда мой дом начал уплывать от меня, и ничего не замечала, пока он не скрылся вдали.
15
По обе стороны дороги, ведущей к «Минерве», высятся живые изгороди, за ними стоят крепкие строения. Перестроенные амбары. Плавательные бассейны там, где когда-то росли сады. Лошади на лугах, ранее служивших пастбищами для коров. Вдалеке появляется «Минерва» с ее высокими стенами из красного кирпича и чугунными узорными воротами – в центре створок сплетаются буквы «М» и «Э». Этот дом нашла я, а название выбрала Мина. Я выяснила, что Минерва была римской богиней, но богиней чего именно, так и не поняла. Мудрости? Торговли? Искусств в целом? Или даже войны? Выбирай что хочешь.
Именно здесь Мина работала в первые недели после смерти отца, и я тоже предпочитала это место офису. Я ценила его за более интимную атмосферу. В «Минерве» мы с Миной вдвоем располагались у нее в кабинете: она за письменным столом, я – за небольшим, крытым сукном ломберным столиком у окна. Если приходилось работать допоздна, я ночевала в розовой комнате – маленькой спальне чуть дальше по коридору от спальни Мины. Там я держала зубную щетку и пижаму, которую помощница по хозяйству Маргарет стирала и снова клала, готовую к следующему разу, на мою подушку в комнате Кристины, как она ее называла.
Мы, обслуга, – помощница по хозяйству, секретарь, садовники и водитель – и стали семьей, поселившейся здесь, в просторном доме. Дети Мины, к тому времени уже подростки, все еще учились в закрытых школах и домой приезжали редко. Энди проводил будние дни в квартире у Гайд-парка, а роль мужа Мины играл только по выходным, сопровождая ее, если они куда-нибудь выезжали, или изображая хозяина дома, когда она принимала в «Минерве» гостей. Для внешнего мира они по-прежнему выглядели счастливой супружеской парой.
По утрам за мной заезжал Дэйв, и я хорошо помню всплеск удовольствия, когда его машина подруливала к дому. Словно ребенку, вспоминающему летние каникулы, мне кажется, что в это время всегда светило солнце. Закрыв глаза, я до сих пор ощущаю хвойный запах от елочки, висящей на зеркале заднего вида, – он смешивался с ароматами крема после бритья от Дэйва и кожи от сидений. Я оглядывалась на свой удаляющийся дом, садилась поудобнее, а опытные, умелые руки Дэйва вели машину в потоке транспорта. Мышцы его предплечий напрягались, и на свету поблескивали волоски на его загорелой коже. Соблазнительное начало дня. Многие говорят, что подобные ощущения у них вызывает пятничный полдень. А я испытывала их по воскресеньям, с нетерпением предвкушая будущую неделю. Слава богу, уже воскресенье, часто думала я. По выходным мне бывало одиноко: Анжелика проводила все больше времени со своим отцом и его новой подругой Урсулой.