Выбрать главу

Автобус, подъехав, пшикнул створками.

Лёшка поднялся внутрь, показал водителю ученический проездной и сел на свободное место, благо, их было до фига. Полупустой автобус покатил через весь город. Растрёпанное, сонное, красное со сна солнце карабкалось в небо по окнам домов. Лёшка смотрел на фасады, на зарождающуюся суету дня, на фигурки людей, которых быстро относило куда-то назад, в прошлое, на вывески и деревья. Записанный на пленку голос перечислял остановки: поликлиника, универсам, улица Революции, кладбище.

Часы на телефоне показали восемь пятнадцать, потом восемь двадцать.

— О! Откуда, чел, и куда?

На соседнее место плюхнулся Димка Шверник, парень из параллельного класса, с которым Лёшка года три назад ходил в шахматный кружок.

Кружок, впрочем, не просуществовал и четырех месяцев. Виктор Сергеевич, дядька хоть и пожилой, но классный, вел его каждый четверг в подвальчике дома у самой школы, но скоро заболел, надолго слег в больницу, а заменивший его то ли студент, то ли аспирант в шахматах был ни бум-бум. Типа, лошадью ходи…

— Привет! — Лёшка хлопнул ладонью по ладони. — А ты куда?

— На сельскохозяйственный, — Димка мотнул головой, словно шею ему стягивала удавка. — За мясом, за треской, за зеленью.

— А я на работу.

— Подработка? А где?

— Ага, подработка! — фыркнул Лёшка. — Постоянка! Взяли по объявлению.

— Без опыта?

— Двигаться нужно, Димон, двигаться.

— И без протекции?

— Я же говорю — по объявлению!

— И кем?

Лёшка выдержал паузу.

— Пока секретарь. А там видно будет. Может, в долю возьмут.

— Не фиг тебе повезло! — восхитился Димка. — За меня словечко не замолвишь?

— И кем я тебя возьму?

— Помощником секретаря.

— Ага, обоих и выпрут. Мне поначалу наглеть никак нельзя.

— В бизнес что ли податься? — с тоской произнёс Димка. — А то денег нет ни хрена. Знакомый пацан шебуршит, до тридцатки, говорит, натекает.

— Ага, это же не мешки ворочать.

Димка скривился.

— Это-то понятно.

Автобус затормозил, створки разошлись, впуская шелест листвы, воркование голубей и шарканье подошв. Бетонное крыльцо у сводчатого здания рынка усердно проливал водой усатый азиат в синем халате.

— Ладно, пошёл я, — подал руку Димка.

Он соскочил на тротуар, створки закрылись.

Лёшка проверил хельманне через ткань джинсов: забыл, блин, похвастаться.

Забор бывшего купеческого особняка был всё также тошнотворно-зелен, зато внутри, за решетчатыми воротами, появился небольшой огороженный загончик, уставленный соломенными, будто для стрельбы из лука щитами, а слева узкой полосой кто-то соорудил клумбу с чёрной, голой еще, без ростков землёй.

Лёшка объявился на Шевцова, 33, на десять минут раньше назначенного срока, звонить не решился и поэтому от нечего делать стал маячить перед окнами, меряя двор шагами. Крыльцо в ширину — четыре шага, дорожка до ворот — двадцать один. И тополевые пеньки — один, два… семь. И никто ведь не выглянет, не позовёт. Господину Мёленбеку, похоже, видеокамеру под козырек пришпилить недосуг.

Лёшка с великим трудом дождался, когда часы на телефоне вымигают восемь пятьдесят восемь. Ну, пока он достучится, пока откроют…

Фух, первый рабочий день!

Он вытер подошвы о резиновый коврик, сменивший тряпочный половичок. Обживается иностранец. В животе нервно зашевелилась какая-то колкая гадина. Костяшки пальцев выбили по дереву затухающую дробь. Услышат? Или сно…

Дверь распахнулась, не дав Лёшке додумать.

Но открыл её не Мёленбек. Несколько мгновений они смотрели друг на друга — Лёшка и смутно знакомый мужчина в широких серых штанах и пропущенной через ремень куртке без рукавов, надетой прямо на голое тело.

Пронзительные серые глаза, костистый нос, ниточка зажившего шрама.

— Проходи, — сказал мужчина так, словно они недавно виделись.

— Я новый секретарь, — сказал, вдруг оробев, Лёшка.

— Я вижу.

— Мне господин Мёленбек…

— Я знаю.

— Обувь…

— В обуви.

Обои в коридоре были ободраны окончательно. Стояли бидоны с краской. Короткий участок стены был уже покрашен в густой желтый цвет.