Отвлекают. Пусть. Взрослые, казалось бы, люди. Сорок девять, пятьдесят… Ого, почти минута уже. Чуть присесть бы. Но верно ли это? Шее от приседания ни холодно, ни жарко. Плюс лопатка. Головоломка, блин.
В телевизоре как-то учили освобождаться от захвата запястья. Выводить руку надо было в сторону слабины, там, где при захвате, большой палец противника соединялся с остальными.
А ещё Лёшке вспомнилось, как отец притащил с работы три хитроизогнутых гвоздя, пронзивших друг друга.
В отцовских руках железный клубок посредством непонятных манипуляций со звоном распадался на элементы, а затем также непонятно снова собирался в целое. Магия! Колдовство!
Лёшке, кажется, было семь, и он, приглядывая за братом, одно время вовсю желал чуда — чтобы сплёвшиеся гвозди разделились и от его неловких попыток. Но нет, гвозди звякали, кололись, но упрямо держали трио так, что он даже разревелся от бессилия…
— Две минуты! — сказал Мёленбек.
Блин! Лёшка разозлился на самого себя. Думаю тут, вспоминаю, а время летит. А надо как в ойме, никого, ничего…
Лопатка, шея… лодыжка…
Он вдруг увидел тоненькие ниточки, протянувшиеся от них к животу. Ниточки пульсировали и пропадали, вновь проявлялись, взблёскивали.
Почему к животу? И что, стукнуть себя в живот? Что за странная точка схождения? Может это обманка?
Лёшка напряг внутреннее зрение. А какое ещё зрение за веками? Только внутреннее. Нити действительно сходились у солнечного сплетения, на палец, на два ниже. Как невесомые паутинки. Хорошо быть секретарём, всякие секреты — как на ладони, боль вот, пожалуйста. Что с ней делать только? Где кнопка, Урри?
Из набора доступных движений выберите единственно верное.
— Идём к четырём.
Это уже Штессан.
Сговорились, что ли? Комментируют. Ну и пусть комментируют. Будто он способен за пять минут вот так, с бухты-барахты!
Это ещё с ойме повезло…
Блин блинский! Хорошо, все точки связаны с животом. Что можно сделать с животом? С чем он связан? Нити-то сходятся не на поверхности, в глубине. Тут только…
Лёшка улыбнулся.
— Наш мальчик, похоже, прозрел, — сказал Мёленбек.
— Время есть, — сказал Иахим.
А Лёшка, вдохнув, медленно выпустил воздух через ноздри. Весь. И, выталкивая остатки из легких, втянул живот.
Плечи чуть опустились вниз, таз слегка просел, и болевые стяжки, оставшись без связавшего их узла, полопались с чуть слышным струнным звоном.
Дзаун-нг!
Лёшка открыл глаза, пошевелил несмело плечом, тем, под которым сидела червоточина боли, и не обнаружил неудобства.
— Ещё!
Самое смешное, он не хотел этого говорить, слово вырвалось само, раздвинуло челюсти — и фьюить! Впрочем, оно не показалось Лёшке не верным. Это поначалу было страшно, а сейчас… Зуд азарта — вот что он испытывал сейчас. Ведь разгадал, разгадал!
Расхохотался, откинувшись на спинку кресла, Мёленбек.
— Ты смотри, Иахим, ему мало!
— Ну, это ещё не сквир, — не без удовольствия сказал Штессан, — но где-то рядом.
— Я уложился? — спросил Лёшка.
— Да, — кивнул Мёленбек, — и моё обещание остаётся в силе. Но, пожалуй, я реализую его за ужином. Ты не против?
— Нет, — мотнул головой Лёшка.
— Ну и чего стоишь? — спросил Штессан. — Страшно, что ещё на стяжке? Солье, — обратился он к Мёленбеку, — может, пока отпустим его домой? Порывался же, в окно вылезал.
Лёшка покраснел.
— Я это… я уже передумал.
Мёленбек переставил фигурки на столе.
— Да, пусть идёт. Алексей, ты можешь быть свободен. До восьми. А сейчас, — он бросил взгляд на часы, висящие рядом с фальшивой панелью, — без двенадцати три. Думаю, успеешь обернуться туда и обратно.
— Заодно домашних обрадуешь, — сказал Штессан.
— Ну, наверное… — Лёшка нащупал в кармане деньги. Две триста мамане, три себе. Или наоборот? — Так я пойду?
— Беги уже.
— Спасибо.
Лёшка рванул за дверь.
— Халат не забудь снять! — крикнул вдогонку Иахим.
Халат, действительно, прилип, как вторая кожа.
Лёшка содрал его и накинул куртку, сдвинул козлы. Затем вернулся и аккуратно повесил халат на вешалку. А то потом, блин, искать. Взглядом скользнул по стене — его мазня на фоне жёлтой, уже окрашенной верхней половины выглядела жалко. Не, так-то понятно, с чего Штессан разозлился. Кто бы не разозлился?
Лёшка вздохнул и, пообещав себе завтра с утра закрасить свой участок, вышел во двор, хлопнул железными, не закрытыми воротами.
Домой?