Жижа дурашливо поклонился. Женщина махнула на него кулаком.
— Ещё попросите у меня!
— На десятку обсчитала, — сказал Жижа, ссыпав мелочь в Лёшкину ладонь.
Они уже порядком отошли от ларька и возвращаться не стали. Потопали через дворы к Жижиному дому. Порывами, шелестя листвой, налетал ветер. На заасфальтированной площадке малышня пыталась играть в футбол.
Пиво было холодное.
— Слушай, — сказал Жижа, — хочешь, я с тобой к ним схожу?
— Зачем? — спросил Лёшка.
— Ну, у меня глаз на фуфло намётан.
— Лучше тебе вообще там не появляться. Ещё меня подставишь.
Они помолчали.
— Меня тут механиком зовут, — глотнув пива, сказал Жижа. — Ну, наладчиком игровых автоматов. До осени.
— А платят сколько?
Женька вздохнул.
— Чисто символически. Зато играй, сколько хочешь.
— Так без выигрыша же.
— То-то и оно.
Они с торца обогнули «Комету», перешли улицу у стройплощадки и остановились у Жижиного дома — длинной панельной пятиэтажки древних семидесятых годов постройки. Вид у неё был обшарпанный и пятнистый.
— Ну, что, — подал руку Женька, — пойду я.
— Ага, давай.
Лёшка посмотрел, как Жижа, продернув ручки пакета к локтю, скрывается в подъезде, и достал мобильник. По часам на экранчике было около шести.
— Алло, мам, — произнес он в трубку, набрав вызов, — ты когда будешь?
Сначала ему показалось, что маманя даже разговаривать с ним не хочет, но затем усталый голос ее прорвался сквозь хрип помех:
— …ёша, тебя плохо …но.
— Когда будешь, говорю.
— …наю. После восьми…
— Ну, я уже уйду. Я тебе там две тысячи в тумбочке оставил. С аванса.
— Спасибо.
От этого простого слова, такого, как оказалось, нужного, даже необходимого, ком вдруг вспух у Лёшке в горле.
— Ты это… прости меня, — сказал он.
На том конце помолчали.
— …лушай, Лёш, возьми мои …тарые перчатки, отне… …те Вере. Она обещала их…
Лёшка сморщился, пытаясь понять смысл.
— Перчатки? А где они?
Он медленно пошёл в сторону дома.
— Наверху, где шапки. Толь… с краю.
— Ясно. А я суп доел.
— Тебе и ос… …чуешь там?
— Да, так нужно. Ты не беспокойся. А перчатки я завтра отнесу. Сегодня не получится.
— Ну, ладно. Пока, Лё…
Квартира была закрыта, и Лёшка, отпирая дверь, подумал, что Динка, наверное, опять убежала с подружкой изводить морскую свинку. Они её, бедную, закормят, и она, разумеется, помрёт. Не, на месте Гошана он начал бы поститься. С другой стороны, может быть они растят из него пони?
Лёшка поржал над собственной шуткой.
Перчаток на полке с шапками не оказалось, но он сообразил про антресоли и там, среди меховых чудищ, присыпанных нафталином и ждущих новой зимы, выловил-таки искомое. Одна перчатка была как новенькая, зато у второй кожа лопнула в двух местах на ладони, у а большого пальца разошлась по шву. Как тут можно починить, Лёшка не представлял. Ладно. Он убрал перчатки в карман куртки. Если Мёленбек завтра на час-другой отпустит, он днем занесёт их тете Вере. Или же вечером.
Жрать не хотелось. Играть не хотелось. Минуты ползли как дохлые ишаки. Зажмурившись, Лёшка попробовал выйти в ойме, но и тьма была какая-то не такая, цветная, вспыхивающая зелёными и фиолетовыми пятнами, и тело все время ощущалось: то чесалось, то щёлкало, то подёргивалось, самостоятельное, блин.
Одноклассники в интернете хвастались приключениями, родительскими машинами, девчонки навыкладывали фоток («Я в Праге», «Я в Москве», «Я в лесу», «Мой котик», «Мой пёсик»), и Лёшка заценил те, где девчонки были в купальниках. Наташка Колесникова — это, блин, было что-то! Хочешь изойти на слюну, спроси меня, как. Повздыхав, он поискал страничку Ленки Линёвой и не нашёл. Возможно, она вообще не была зарегистрирована в сетях. Подумав, Лёшка оставил сообщение на форуме её класса, попросив народ поделиться номером телефона. Вдруг повезёт.
Ближе к семи он вытянул из-под кровати спортивную сумку. В шкафу обнаружилось отделённое от остального, приготовленное маманей бельё — двое трусов, две футболки, рубашка, светлые брюки. Лёшка добавил к ним шорты-бермуды. А что? Пожалуй, классно будут смотреться на фоне камзолов и панталон.