Выбрать главу

— Хорошо, — сказал Мёленбек. — Ты прав. Это именно урок. Но секретарь не должен ограничиваться одной, пусть и самой вероятной версией. Говорящий с тобой человек может иметь не один, а несколько мотивов. От разных мотивов и дальнейшие его действия будут разными. Так что с тебя ещё один вывод. Мы ждём.

— Да бли… — Лёшка вовремя стиснул зубы. — Дайте подумать-то!

— Всё остынет, — сказал Штессан.

Лёшка опустил голову.

Ещё один вывод ему, блин, заметались мысли. Не престало, видите ли, блинкать. Перейти, что ли, на оладушки? Я на что обиделся? На то, что будто бы слепой. Что, типа, не вижу, что Штессан полы помыл. Приступ у меня чего-то там. А чего следить кроссовками по чистому-то? Кому после этого — тряпку в руки…

Лёшка замер.

— Так это намёк, что мне теперь ещё и полы мыть? — обречённо выдавил он.

— Хо! — воскликнул Штессан. — Парень соображает!

— Он именно этого и боялся, — сказал Мёленбек.

— Ага, — сказал Лёшка, — я теперь секретарь-поломой.

— Вот ты вянгэ, — улыбнулся Штессан. — Рано я тебя в сквиры записал. Кому ещё полы мыть, как не самому младшему и самому неопытному?

— Воспитываете…

— В какой-то мере, — приобнял Лёшку Мёленбек. — Знаешь, сколько я в свое время за уважаемым Гохолом Петернаком кристаллов перечистил? Думаю, не одну сотню. Он их коптит, а я чищу. Он коптит, а я снова чищу. Думаю так исподтишка: да закоптись ты совсем! — он басовито хохотнул. — Но с возрастом понял такую штуку, Алексей. Любые препятствия надо воспринимать как вызов твоим возможностям их преодолеть.

— И как мне преодолеть мытьё полов?

— Я, честно говоря, тоже не понял, — сказал Штессан.

— Оба дурни, — вздохнул Мёленбек.

Они незаметно перебрались в обеденную. На столе стояла все та же глубокая чаша с цветочным рисунком, накрытая полотенцем. Но теперь к ней прибавился длинный поднос с крышкой, из-под которой одуряюще пахло жареным мясом.

— Вот как у нас было, — ликурт Третьего кнафура снял полотенце с чаши, и Лёшкиным глазам предстала гора парящего, рассыпчатого, золотистого риса. — Младшие, пока толком ничего не умеют, занимаются хозяйственными работами. Во-первых, при деле. Во-вторых, освобождают панциров от всякой такой ерунды. В-третьих, учатся терпению и смирению характера. Правильно? Правильно.

Он ложкой набрал риса в тарелку.

— А если нападение? — спросил Лёшка, отодвигая стул, чтобы сесть.

— Если нападение, сквиры встают вторым рядом. И это тоже правильно. Солье?

— Мне много не надо, — Мёленбек подал свою тарелку.

— Я знаю, сколько, — сказал Иахим и насыпал Мёленбеку вдвое больше, чем себе. — Алексей…

Всего две ложки риса упало в тарелку Лёшке.

Затем Штессан также распределил мясо. Мёленбеку достался самый большой кусок. Лёшке — два маленьких. В общем, почувствуй себя Золушкой, бл… оладушек.

Ели молча, скребя по фарфору ножами и вилками. Пили соки из пакетов.

Мёленбек, несмотря на то, что принимал от Штессана тарелку с явным неудовольствием, справился со своей порцией даже быстрее Лёшки.

— Славный ужин, — сказал он, откинувшись на спинку стула. — Помнишь, Иахим, мясо на углях в «Тёмном господине»? Вряд ли он цел сейчас.

— Я больше скучаю по «Мокрому Риверо», — сказал Штессан.

— Я не ходил в такие заведения, уж извини.

— Тебя бы и не пустили.

— Меня? Цайс-советника?

— Ну, пустили бы, — неохотно признал Штессан. — Но, честное слово, ты испортил бы там весь праздник народу.

— А это вы сейчас нарочно, да? — спросил, вмешиваясь в разговор, Лёшка. — Вы так с темы съезжаете?

— Умный парень, Солье, — Иахим смущённо потыкал вилкой в остатки мяса.

— Алексей, я помню своё обещание, — уставился на Лёшку Мёленбек. — Только, боюсь, ты нам не поверишь.

— Ну, я знаю, что вы бежали.

— Бежали… — грустно повторил Мёленбек. — Мы из другого мира, Алексей.

От обыденности тона, которым это было сказано, Лёшку пробил озноб.

— Вы шутите, да?

— Алексей, ты же сам, наверное, пришёл к такому же выводу.

Лёшка привстал и сел снова.

— Вы, блин!.. — у него стиснуло горло, и он полез через стол за соком. Штессан подал. — Ага, спасибо! Из другого… Конечно! Их тут под кх-хаждым веником!

Не договорив, Лёшка на несколько секунд присосался к пакету и даже вкуса сока, что пьёт, не почувствовал.

— Вы бы это… — он кулаком вытер губы. — Ну, что-нибудь поправдоподобнее придумали бы.