— Я делаю всё возможное, — отозвался Линарэн, вставляя кристаллы в пазы золотой конструкции. — А ты своими телодвижениями мешаешь процедуре.
— Всё, лежу-лежу. Может, двойную порцию магии вкатим? Я себя отлично чувствую в сравнении с моментом пробуждения.
Линарэн коснулся залезшего на грудь Элора паука-анализатора. Отошёл к обхватившим лодыжки и потрогал механические тельца. Ещё один паук залез Элору на лоб и прижал лапки к вискам. Потрогав и этот ходячий анализатор, Линарэн качнул головой:
— Ты хорошо восстанавливаешься, но двойная доза — это слишком рискованно. Можно увеличить на одну целую семьдесят пять сотых — так эффективнее.
— Так давай! — на этот раз бодрость Элора была куда более искренней.
После третьей процедуры подпитки магией прошло минут двадцать, я уже начала читать, как вдруг Элор сел на плите, спустил с неё ноги. Пауки-анализаторы попадали, недовольно затрещали, простыня соскользнула, обнажив грудь.
— Что случилось? — я сидела, но была готова в любой момент подскочить и поддержать Элора.
Он действительно качнулся на краю плиты. Зажмурился, впиваясь в каменный край.
— Я не могу валяться тут и просто тебя слушать. Просто не могу, это невыносимо: лежать и ничего не делать. Там вестники во дворце, у Озаранцев денея. И это только то, о чём рассказал Лин!
Соскользнув с плиты, Элор устоял, но продолжал за неё держаться, а простыня медленно сползала вниз под тяжестью собственных складок.
— Ну… голым бегать по лабораториям Линарэна тоже так себе вариант.
— Да, поэтому ты принесёшь мне одежду.
— Не могу, твой отец запретил защитным чарам выпускать меня из лабораторий.
— Я просто потрясён его заботой, — язвительно отозвался Элор и попытался наклониться за простынёй, но его повело, и ему пришлось выпрямиться и схватиться за плиту.
Он стоял передо мной голый. Я наклонилась за простынёй.
— Поэтому ты здесь и читаешь? — Элор пытался скрыть боль, спросить это небрежно, но не получилось. — Потому, что отец приказал?
— Он приказал мне это, потому что я сам пришёл, начал тебе читать, а Линарэн заметил благотворное влияние на тебя моего голоса. Если бы я не пришёл к тебе сам, никто бы мне этого не приказал. — Я протянула Элору простыню.
Он обмотал её вокруг бёдер.
— Спасибо… спасибо, что пришёл. И… прости, моя просьба действительно была… это слишком. Тебе же потом жить с этим. Но если передумаешь — я с радостью проведу с тобой остаток дней. А пока давай найдём мне какое-нибудь занятие. А то я рехнусь столько лежать на этой каменной глыбе.
Сил Элору хватило на сотню метров. Видя, как подгибаются его ноги и мутнеет взгляд, я подставила плечо, обхватила его за талию. И раскрыла крылья, укутала его голую спину, пытаясь согреть:
— Уверен, что хочешь уйти отсюда?
— Просто мечтаю, — Элор почти всем весом опирался на меня.
Мы шли очень медленно, но шли. Элор дышал сквозь зубы, я слышала его рваные выдохи сквозь рокот моторов, ощущала его непроходящее напряжение, слишком быстрый стук сердца.
Возле лестницы мы остановились передохнуть.
— Зачем ты это делаешь? — спросила я, позволяя ему крепче обнять меня за плечи и уложить подбородок мне на макушку. — Тебе надо отдыхать, лечиться.
— Зачем? Я уже списанный материал, а безделье провоцирует бессмысленные размышления о собственной никчёмности. Уж лучше я… да хоть с документами разберусь, всё больше пользы.
Я бы хотела ему сказать, что он не списанный материал или что отдых пойдёт ему на пользу, но… Я сама почти не верила, что он поправится, и он — дракон правящего рода, такие либо сильны и со всем справляются, либо умирают.
Он мрачно посмотрел на поднимающуюся вверх лестницу.
— Ты справишься, — подбодрила я. — А если нет, я утащу тебя обратно и удовольствием почитаю ещё.
— Вообще-то, подбивая тебя на побег, я не отказывался слушать твоё чтение, надеюсь, твоя покладистость распространится и за пределы лабораторий.
— Хм, ну, если ты никому не станешь рассказывать, что Бешеный пёс на самом деле покладистый и увлекается чтением легкомысленной литературы вслух — так уж и быть, почитаю ещё.
Элор усмехнулся. И ринулся на штурм лестницы. Правда, на середине нам пришлось постоять, чтобы он перевёл дыхание, но из подземных лабораторий мы всё же вышли.
Светильники в коридоре не горели, его освещали фонари дворцового парка. Была глубокая ночь.
— О, — обрадовался Элор и крепче приобнял меня за плечи. — Есть шанс прокрасться в комнаты незамеченным.