Наклонившись, Элор шепчет возле уха чуть ломающимся от волнения голосом:
— Халэнн, если почувствуешь опасность, если ситуация будет складываться не в вашу пользу — плюй на все протоколы и уходи один. Это мой тебе приказ. Как сюзерена.
Он отодвигается, напоследок скользит горячими пальцами по моей скуле. Как никто я понимаю, насколько Элору тяжело дать такой приказ: он всегда пытается сохранить тех, кто оказался под его командованием. А сейчас заранее обрекает их на гибель этим приказом бежать вместо помощи.
Жаждущий бы сейчас прошёлся и по нему, и по мне. А я просто киваю. Это даже практически не ложь: менталисты в таких ситуациях отступают. И я не собираюсь умирать от зубов первого встречного вампира, когда моя цель — убийцы семьи. И сам глава Неспящих.
На следующее утро меня, двух моих соратников и двух местных кандидатов действительно принимают в ученики ордена Чистоты. Процедура проходит быстро, принимает бородач Хайн: проходит мимо нас, построившихся прямо в бараке возле коек, выслушивает клятвы, выдаёт по деревянной бирке — и уводит с собой к главному комплексу Ордена.
Восторг местных юношей его, судя по недовольным гримасам, несколько раздражает, поэтому я и мои спутники умеренно радуемся поступлению и с готовностью следуем за нашим куратором сначала на серый от ливня двор, потом — на протянувшуюся между строгих домов улицу.
А там и к большой надвратной башне подходим. И всё это под нескончаемый шелест дождя, пытающегося влезть нам под одежду. А так как она не магическая, ему это удаётся с раздражающим постоянством.
Когда мы уже почти оказываемся у створок, позади раздаётся цокот копыт, и кавалькада всадников, разбрызгивая скопившуюся на дороге воду, несётся прямо на нас.
Их десять. И сначала кажется, что они не удостаивают нас даже каплей внимания, предоставляя самим убраться с дороги, но когда мы отступаем, первый всадник резко осаживает коня и поворачивает на нас. Остальные следуют его примеру, только держатся на дороге, не напирают. Животное под предводителем группы храпит, пучит покрасневшие от лопнувших сосудов глаза, переступает копытами. От него пахнет смертью.
Всадник, лицо которого почти скрыто тенью капюшона, смотрит на меня. Но я не боюсь: даже если это вампир, дракона он во мне не почувствует — в непризнанных мирах наша магия уплотняется, маскирует нас от возможных врагов.
Закончив со мной, всадник оглядывает всю нашу группу.
— Новички? — насмешливо спрашивает у склонившего голову Хайна.
— Да, только что принесли клятву.
— Замечательно, — всадник улыбается, но от этой улыбки губы его лишь вытягиваются в тонкую неприятную линию. — Веди их внутрь. Свежей крови много не бывает.
Фраза ударяет по натянутым усталостью нервам. У меня зудит чешуя. Всадник стегает коня, и тот, на миг просев, срывается с места. Несётся к раскрываемым воротам, но в этом беге чувствуется смертельная усталость. Остальные кони выглядят не лучше.
— Это огромная честь! — Хайн перекрикивает шум дождя. — Обычно пресветлый Ирдис не снисходит до общения с учениками. Радуйтесь!
Приходится радоваться.
Да нет, я радуюсь.
Ирдис — имя вампира, уличённого в помощи Неспящим и бежавшего из кантонов.
Вряд ли такое имя у инквизитора в непризнанном закрытом мире простое совпадение.
В моей крови, сбрасывая усталость, разгорается пламя злого предвкушения.
Глава 9
Ворота за всадниками не закрывают, ждут нас. В этой надвратной башне тоже длинный, просторный и хорошо освещённый тоннель. Больше, чем на въезде в город.
Хайн ныряет под его прикрытие и сбрасывает с себя плащ, трясёт головой, разбрызгивая воду, как животное. Нам бы тоже войти, но стражники преграждают путь алебардами.
— Раздевайтесь, — приказывает Хайн. — Вы входите сюда новыми людьми, оставьте вещи за порогом.
— Все? — уточняю я.
Расставаться со вшитыми в одежду магическими кристаллами не то что не хочется — просто опасно.
— Все, — ухмыляется Хайн. — А вы не знали?
Мда, Ланабет неоткуда было об этом знать.
— Простите нашу невежественность, — чуть склоняюсь я.
Подкреплённая нотами управления фраза должна вколотить в голову Хайна мысль, что мы просто невежественны, и он нас за это прощает. Ничего подозрительного… надеюсь.
— Ладно, бросайте свои мешки, — торопит нас Хайн. — Чем быстрее всё сделаете, тем быстрее оденетесь.
Сквозь шелест дождя пробивается шелест сбрасываемых плащей и плюхающихся в лужи вещевых мешков.
По крайней мере, теперь понятно, почему двое местных без мешков и одеты невзрачно — знали, что всё придётся отдать.