Она хочет еще. Много. Сразу.
Плюнув на него, большим пальцем растираю по кругу и вдавливаю одну фалангу внутрь.
— О-о-ох!!! — протягивает Роксана сквозь слезы.
— В два ствола хочешь, шлюха?! — рычу, долбя ее сильнее и вводя палец глубже. Чувствуя им, как в ней орудует мой член.
— Нет! Нет! Нет! — хрипит устало. — Только твой… Пожалуйста…
Ты плохо меня знаешь, Роксана. Я свое под страхом смерти не отдаю и не делю.
Она начинает метаться. Ее силы на исходе, но хрен я оставлю себя без извержения.
Стаскиваю ее с кресла, ставлю на колени и кончаю ей на лицо. Заливая спермой ее глаза, щеки, разомкнувшиеся губы. Размазывая все это пульсирующим концом и вгоняя его ей в рот.
— Вылизывай!
Подрагивая, как шелковая обсасывает член, языком обводит весь ствол и слизывает последние капли.
— Глотай!
Смотрит на меня с ужасом, но спустя секунду повинуется.
— Открой рот… Язык…
Она доказывает мне, что проглотила тот последний глоток, и только после этого я ее отпускаю.
Обхватив плечи руками, она падает на ковер возле камина и отползает от меня. Измотанная, лохматая, дрожащая и вся в сперме, как потаскуха из борделя.
Я закуриваю и грохаюсь в кресло. Глубоко затянувшись, прикрываю глаза.
Мало. Словно и не трахался. Я эту змею вечно бы натягивал. Всюду.
— Жрать хочешь? — спрашиваю, не глядя на нее.
Что-то мычит мне в ответ. Выпускаю струю дыма и велю:
— Иди умойся. Ужинать будем.
— Мы куда-то поедем? — прорезается у нее слабый голосок.
Открыв глаза, впериваю в нее пронзительный взгляд. Вспарываю им.
— И не надейся. Если один раз подставила себя, это еще не значит, что я тебя теперь на руках носить буду и по ресторанам возить.
По-прежнему прожигая меня грозным взглядом, она поднимается на трясущиеся ноги и плетется в ванную.
Я докуриваю, слушая шум открытой воды и представляя, как она яростно трет свое лицо, смывая с него следы порока. Как проклинает меня, ненавидит. А вместе со мной и себя.
Представив ее сиськи в пене, закатываю глаза. Член снова колом. С ужином придется повременить.
Сдергиваю с себя брюки и заваливаюсь в ванную. Отодвигаю дверцу душевой кабины, отчего Роксана вскрикивает, спиной впечатавшись в стену. Выронив из рук губку, смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в которых все: и боль, и ярость, и возмущение, и блеск от полученного грязного удовольствия.
— Я почти закончила, — лепечет она.
Вхожу в кабину, одной рукой сдавливаю ее тонкую шею, другой проникаю промеж ног.
— Долго хлюпалась.
И снова она смотрит на меня, как на червя, как на ничтожество. С нескрываемым чувством гадливости, будто окунулась в отстойник. Так и не поняла, что ее жалкая жизнь — мыльный пузырь, который еще держится, потому что я этого хочу.
Я кончиком носа веду вверх по ее щеке, вдыхая ее аромат, смешанный с гелем для душа и запахом моей спермы, уже въевшейся в ее бархатную кожу. Она пахнет сексом, грехом, развратом.
Пальцами массирую ее нежные складки, давлю на треклятую фасолину ее клитора, запускаю средний в ее горячее нутро. Все еще течет. Упругая, голодная, напряженная. Гарантирую, ее никогда в жизни не пялили до потери сознания. До истошных криков. До ломоты в мышцах.
Сжимаю ее шею, перекрыв дыхание и заставив приоткрыть рот. Ее ресницы подрагивают, по лицу стекают капельки воды.
Вынимаю палец из ее щели и всовываю его в ее рот. Вздрагивает, так и норовит укусить меня, но не рискует. Начинает облизывать его, учащая мое сердцебиение посылаемыми по всему телу импульсами.
— Считай сама себе отлизала, — шиплю ей на ухо и за плечо опускаю на колени.
Член головкой упирается в ее плотно сомкнувшиеся губы. Поднимает на меня испуганный взгляд, будто собирается попросить пощады. Но ведь у нее нет железобетонных аргументов переубедить меня, поэтому приходится подчиниться.
Осторожно, стараясь не взбесить меня, она пальцами касается моих колен и ладонями ведет вверх по бедрам. Одна рука продолжает скользить выше — по рельефам живота, а вторая обхватывает мошонку.
Направлять ее не надо. Сама знает, что делать.
Опираюсь ладонями о стену и, сверля ее взглядом, наблюдаю, как она кончиком языка ласкает мой налившийся кровью конец. Развязно поглядывает мне в глаза, не переставая массировать мои яйца и насасывать головку, слизывать с нее капли выступающей смазки и выплевывать льющуюся сверху воду.
— Тебе нравится? — вдруг спрашивает и тут же берет в рот больше.