Хорошо, если бы это было так. Глубоко вздохнув, девушка постучала в дверь и тут же открыла ее.
Две пары глаз смотрели на нее. Бруно выглядел невероятно спокойным. Он стоял у окна, небрежно держа бокал. По бесстрастному выражению лица Кэти не могла догадаться о ходе его мыслей. Зато прекрасно понимала, что на уме у Изабел. Красавица блондинка казалась воплощением ярости. От ее ледяных глаз веяло холодом, а рот скривился от злости.
– Какого дьявола вам здесь нужно? – буквально прорычала Изабел, делая пару шагов по направлению к двери.
– Я только хотела объяснить… – Кэти вцепилась в ручку побелевшими пальцами.
– Нечего объяснять, – спокойно произнес Бруно. – К вам это не имеет отношения.
Его слова хлестнули Кэти сильнее любой пощечины. Что она себе вообразила? Тот поцелуй ничего не значил для Бруно.
– Она не имеет к этому отношения? – Изабел повернула голову, сверля взглядом застывшую у окна фигуру. – Ты приглашаешь меня сюда, чтобы познакомить с твоим крестным, заставляешь меня поверить, что наши отношения могут перерасти в нечто большее, и после всего этого я застаю тебя целующим прислугу?!
– Хватит, Изабел. – Бруно холодно посмотрел на нее. – Мы уже более чем достаточно обсудили данную тему.
Он произнес эти слова таким резким тоном, буквально испепелив подругу взглядом, что на какой-то момент Кэти прониклась сочувствием к Изабел. Лондонская красавица глубоко страдает от унижения, застав своего любовника в объятиях другой женщины. Кэти осторожно сделала пару шагов, потуже затянула пояс халата и деликатно кашлянула:
– Я лишь хотела сказать, Изабел… то, свидетелем чему вы были, ровным счетом ничего не означает…
– Вы действительно ожидаете, что я поверю в это? – Изабел отвернулась от Бруно, и, честно говоря, Кэти ее не осуждала.
– Это правда!
– Вы вместе уединились здесь, в глуши, посвящая долгие недели так называемой работе, и пытаетесь заставить меня поверить в сказку? Ведь вы не могли сдержаться даже на один-единственный день моего приезда сюда; поверить после того, как я застала вас в объятиях друг друга, целующимися с энтузиазмом подростков?! – У Изабел вырвалось приглушенное рыдание, которое она усилием воли подавила. – Я не могу поверить в это. – Женщина перевела пылающие яростью глаза на Бруно. – Я не могу поверить, что ты оказался таким подлецом.
Мне не верится, что ты, после того как прижимал меня к сердцу, вдруг бросился в объятия другой женщины, и подумать только, кого – домработницы! О боже!
– Не впутывай сюда Кэти, – промолвил Бруно низким голосом.
– Я-то ее никуда не впутываю! Ее впутал ты! Изабел схватила со стула маленькую сумочку. – Не смей даже думать, что это сойдет тебе с рук! Я не какая-нибудь девчонка с улицы, Бруно Джаннелла.
Может, в прошлом ты и вытворял с женщинами что угодно, но на сей раз ты нарвался не на такую!
Кэти, прислонившись к стене, в ужасе слушала эту ожесточенную речь. Что бы ни утверждал Бруно, ответственность целиком лежала на ней. Виной всему ее воистину подростковое увлечение и отсутствие самоконтроля. Может, Бруно и совершил ошибку, но, не будь они пойманы с поличным, сегодняшний вечер носил бы гораздо более спокойный характер. Изабел не стояла бы посреди гостиной, выкрикивая угрозы, которые, судя по всему, действительно намеревалась осуществить.
– Правда? – В голосе Бруно прозвучал интерес. Что же ты намерена предпринять? Наймешь киллера и, убив меня, спасешь всю женскую половину населения от ужасного чудовища? А может, пробравшись тайком в квартиру, отрежешь рукава на всех моих рубашках? Или расскажешь о моем поведении прессе?
Кэти тяжело дышала, представляя себе все эти возможности. К реальности ее вернула Изабел, которая направилась к двери.
– Посмотрим, – произнесла она голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Но ты совершил глупость, недооценив, на что способна оскорбленная женщина. А вам, – взглянула Изабел сверху вниз на Кэти, – желаю удачи. Он настоящий жеребец в постели, но на нечто большее, чем хороший секс, вам рассчитывать не придется.
Девушка вся дрожала, когда Изабел вышла из комнаты. Она вдруг вспомнила, что стоит в махровом халате, и сконфузилась, но побоялась немедленно отправиться в свою комнату из страха столкнуться с Изабел. Кэти в молчании взирала на Бруно, затем прошептала:
– Мне очень жаль.
– Вам? Интересно. Чего же?
– Ммм…
– Я уже сказал, когда вы прервали наш с Изабел разговор, что к вам это не имеет никакого отношения, поэтому незачем казнить себя. – Отойдя от окна, Бруно уселся в одно из кресел. – Где Джозеф?
– В оранжерее. Вы были так злы с ней, Бруно.
– Я? Зол? – Бруно посмотрел на девушку с недоверием. – С чего вы взяли? И почему бы вам не присесть, пока вы еще не упали?
Кэти села, в волнении подавшись вперед.
– Что, если она попытается сделать что-нибудь… ну… если представить…
– О чем все-таки идет речь? Об угрозах Изабел или о моей злости?
– Об обеих вещах. Вы обращались с ней как… Кэти нахмурилась, прикусив губу. – Вы стояли молча, даже не пошевелившись, вы совершенно не пытались успокоить ее, ведь все это явилось для Изабел настоящим потрясением… вы же знаете…
– Если бы вы пришли немного раньше, то стали бы свидетелем моих усилий успокоить ее. Но Изабел не желала успокаиваться. Как, впрочем, не желала и выслушать мое объяснение случившегося.
Правда же очень проста: придя в себя, я осознал, что наши отношения с Изабел недостаточно прочны для союза на всю жизнь, как бы замечательно ни казалось все в теории.
– Итак, вы заблуждались?..
– Но я все-таки признал ошибку. – Бруно изогнул губы в улыбке, и вновь коварная, предательская дрожь пронизала тело Кэти.
– Верно. – Девушка встала, старательно избегая его взгляда. – Я пойду переоденусь и позабочусь об обеде. Наверное, Изабел уедет?
– Навряд ли она снизойдет до того, чтобы сказать нам «до свидания».
– Как вы можете быть таким холодным? – смущенно спросила Кэти; Обе ее прошлые влюбленности завершились по взаимному согласию, без ссор и упреков. Впрочем, чему удивляться – Бруно не похож на большинство нормальных людей.
– Так будет лучше для нас обоих, – произнес Бруно, – Изабел нужен мужчина с хорошими связями, кучей денег, готовый всячески ей угождать. Но вряд ли наши отношения надолго остались бы идеальными. Задумавшись, я вдруг осознал, что мы никогда не проводили долгое время вместе. Я под всяческими предлогами возвращался к своей работе.
– Вас действительно не волнуют ее угрозы?
– У нее нет ключей от моей квартиры, – ответил Бруно, вытягивая перед собой длинные ноги, – так что ей не удастся искромсать одежду, и потом, она не настолько мстительна, чтобы нанять киллера. Казалось, эти рассуждения его даже развлекают.
– А если она сделает вашу ссору достоянием прессы? – Кэти не могла избавиться от тягостного чувства вины, не убедившись, что Бруно ничего не угрожает. Даже если причинить вред столь влиятельному человеку практически невозможно. И все же…
– Конечно, я публичная фигура… – Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. – Но подробности моей жизни никогда широко не освещались. Вам нечего беспокоиться. Изабел просто выкрикнула это в пылу ссоры. Она приедет в Лондон, успокоится и через недельку объявит миру, что благодарит Всевышнего, что избавилась от меня…
Джозеф совсем не скрывал, что доволен расставанием крестника с длинноногой блондинкой. С Кэти он довольно откровенно поделился своими мыслями, которые вызывала у него их связь; за обедом же в присутствии Бруно высказался довольно сдержанно, заметив лишь, что Изабел не совсем подходящая его крестнику женщина. Бруно поинтересовался, какова же она, подходящая ему, но старик не пожелал развивать данную тему.
Кэти предпочла не вмешиваться в разговор. Со своим скудным жизненным опытом она не могла добавить ничего существенного. После отъезда разъяренной Изабел Кэти ожидала, что Бруно попытается объяснить ей происшедшее между ними в бассейне, но он ничего не говорил, и его молчание само по себе многое означало. Девушка вновь и вновь вспоминала то восхитительное ощущение, когда губы Бруно прикоснулись к ее губам. Разум твердил Кэти, что возвращаться к поцелую не следует даже мысленно, но сердце отказывалось его слушать. Голоса Джозефа и Бруно замолкли, а она продолжала сидеть в прежней мечтательной позе еще какое-то время. Потом смутилась и принялась убирать тарелки.