Пролог. Пуля дура, но я дурнее
Я думала, что погибла — а оказалась в приемной у ректора магической академии. Теперь мой шеф — сногсшибательный красавчик, мужчина мечта… И демон с отвратительным характером. А я — его пятая секретарша.
И, кажется, понимаю, почему сбежали предыдущие четыре.
Но я просто так не сдамся. Так что держитесь, господин ректор!
— Почему, если девушка красива,
то глупа, а если красив мужчина,
то он чудак на букву «м»?
Как сквозь воду я слышала чей-то голос, мужчина с приятным голосом с обволакивающей хрипотцой возмущался неловкостью какой-то курицы. Наконец, я смогла открыть глаза и сфокусировать взгляд. Надо мной нависал образчик мужской красоты: темные, короткие чуть вьющиеся волосы, прямой нос, словно выточенные из мрамора черты лица, пронзительные синие глаза, вот только взгляд портил все, холодный, колючий, высокомерный.
— Неужели, вы соблаговолили прийти в себя, мисс?
Я смотрела на него, и лихорадочно пыталась понять, где нахожусь, как вдруг воспоминания нахлынули на меня, заставив вспотеть от ужаса.
— Беркут, Беркут, проснись, опять спишь на дежурстве! — голос Петровича вытащил меня из сладкой дремы, как раз когда мускулистый красавец целовал меня в страстном танце.
— Эх, — обижено вздохнула я, а потом спохватилась. — Начальник не видел?
— Нет, — заржал мой «наставник». — За тобой послал, я ему сказал, что ты отчеты клепаешь.
— Клепала, — я широко зевнула. — Пока не заснула.
— Иди уже, спящая красавица, — хмыкнул Петрович. — Да поторопись. Подполковник уехал, а майор не в духе, и он не один.
Я, поправив форму, поспешила к начальству. Цокот каблуков противно облетал эхом серые стены родного отделения, в котором я работаю уже три года. И все три года сталкиваюсь с ненавистью, завистью и похотью. А все потому, что я мало того, что женщина, но еще и далеко не страшная, да и папа у меня служил в полиции и дослужился до хорошего чина. А потому мои коллеги считают, если я что-то получаю, так это за красивые глаза и в «память об отце». И майор Силкин один из самых ярых приверженцев данной теории.
— Товарищ майор, вызывали?
— Да, Беркут, присядь, пообщаемся сейчас немного неформально, — кинул он мне, а я пожала плечами и села, не по уставу, так не по уставу.
— Знакомьтесь, Полковник Сонин, это Амалия Беркут.
— Та самая? — улыбнулся мужчина. — Я был знаком с вашим отцом, соболезную.
— Да, полковник, благодарю, — ответила я на его улыбку, вспомнив, как папа сдал после маминого ухода, ушел в работу с головой, забыв на несколько месяцев, что у него есть пятилетняя дочь. — Я видела вас на похоронах. Силкин посмотрел недоуменно, но благо, промолчал. — Но я думаю, вы здесь не для того, чтобы обсуждать мою биографию?
— Что ж, да, хотя удивительно, что вы помните, столько лет прошло, — удивился гость.
— Десять, — каждый следующий год я проживала, жалея, что не прикинулась больной в тот день, когда его убили. Может быть он взял бы больничный, не пошел на службу и остался бы жив?
— Много… Ладно, вернемся к рабочим вопросам. Я здесь для того, чтобы использовать вас в одной небольшой операции. Вот бумаги для перевода.
Так я оказалась в фешенебельном ресторане за городом, где от меня требовалось красиво ходить, сидеть, танцевать, подобраться поближе к цели — человеку, предположительно отвечающему за поставки нелегального оружия в наш город и слушать-смотреть-запоминать, а еще лучше записать все, что он говорит и с кем общается. Элементарно. Я так думала.
Коктейльное платье, лодочки на высоком каблуке, высокая прическа, надутые губки и минимум разума в глазах, здесь подобные экземпляры собирались стайками вокруг богатых папиков и затеряться среди них было не сложно, даже получилось присесть за соседний столик к пухленькому и хорошо закладывающему за воротник мужчине лет пятидесяти-шестидесяти. В котором я точно определила одного из партнеров моего отчима. Но тот, кто подошел к моей цели после заставил в испуге отшатнуться. Васька Щербаков, троечник, воришка, который сидел за мной пять лет подряд, оказался подручным этого авторитета, и, увидев меня, он изменился в лице. Васька отлично знал, какую я выбрала профессию.
Я бочком отправилась, вроде как, в дамскую комнату, написала там Сонину о провале, удалила сообщения у себя, глубоко выдохнула, потом с парочкой девиц нетяжелого поведения пробралась к выходу, но в машину сесть не успела, только подцепить сумку с сиденья.
— Слышь, Беркут, ты это, прости, ничего личного.
— Вася, не надо, — он стоял напротив, крепко сжав направленный на меня пистолет. — Ты, конечно, тот еще разгильдяй, но ты не убийца, — попробовала я хоть как-то отсрочить неизбежное.