Двадцать два года. Малолетка ещё. И после тех кривых сердечек в ежедневнике дурить ее рыжую голову проверками расхотелось.
Я не для этого приехал. Ее герой, что сейчас гасится от инспектора попал на крупную сумму, которой у него нет. И фирма теперь моя, со всеми потрохами, и рыжая зайка тоже.
Вот что мне надо донести до ее теленка.
Поправляю ширинку и разворачиваюсь.
Алена, потеряв бдительность, усаживается в свое кресло. Видит, что я иду к кабинету и вскакивает, роняет открытую бутылку, что пристроилась на краешке стола, и вода заливает ее юбку.
- Ай, ты, чтоб тебя, - натурально психует зайка, и прямо при мне начинает отжимать юбку.
Черная ткань ползет по бедрам вверх.
Бесконечно можно смотреть на то, как горит огонь.
А когда длинноногая девица в мокрой одежде вертится у тебя перед носом - предел терпению три секунды.
Мысленно выругавшись, иду на нее. Хватаю за талию, резко разворачиваю, давлю на спину между лопаток и укладываю животом на стол.
- Александр! - она взвизгивает.
- Можем договориться, - лезу под юбку. - Проверять ничего не буду, - ладонью скольжу по ее ноге вверх. - Только одно. Есть ли у тебя веснушки на лобке.
- Нету!
Алена вскрикивает, когда я касаюсь преграды между ног - натянутого капрона.
Чёртовы колготки, почему нельзя было надеть чулки?
- Отпустите!
Она топчется по ковру, я раздумываю, что делать с колготками. Можно и порвать, у нее там в ящике были запасные, сам видел.
- Сейчас придет Славик, - угрожает Алена. Тянется к степлеру, - он всегда заходит в это время. А он...
- Каратист, наверное, черный пояс, - перехватываю ее руку и завожу за спину, укладываю на поясницу. Трогаю капрон, он цепляется за сухую кожу на пальцах, ненужная паутина, все сильнее хочется хоть глазком посмотреть на лобок, отчего-то уверен, что врёт, есть у нее там веснушки.
Сжимаю голое бедро, и она на секунду затихает, даже вырываться перестает.
И когда я уже готов дернуть колготки - в кармане оживает сотовый.
Глава 5. Алена
Кожа огнем горит там, где наглые мужские руки касаются. Тот, с кем парой дурацких фраз обмолвилась, трогает меня в самом интимном месте.
Будто полное право имеет на это!
Самое обидное и неловкое – тело мое мне не принадлежит. Что захочет сделает со мной – во взгляде Александра, когда он ко мне подходил я это уловила.
И разозлилась. Испугалась и смутилась. А еще… ох, перед самой собой стыдно, но мне почти жаль, что раздался звонок телефона – резкая мелодия.
- Дела, зайка, - мужчина шлепает меня по попе, сжимает ее напоследок, и отпускает.
Выпрямляюсь, и стискиваю степлер, как последнюю защиту – как щит и меч, и прячусь за столом. Кто знает, что этому мужлану еще в голову взбредет! Могла бы – под стол залезла, но это совсем клиника.
Нет бы, как приличному мужчине просто попялиться на меня, рот приоткрыв. Но нет – он же меня на столе разложил, и чуть не трахнул.
Ужас какой!
- Так и не приехали? Хм… нет, нужно обратно везти, - до меня доносятся короткие фразы Александра. – Занят. Да… дьявол! Ладно, я решу проблему.
Изучаю проверяющего, пользуясь тем, что он полностью сосредоточен на разговоре. На лбу морщинки наметились. И между густыми, прямыми бровями. На мощных руках ниточки белых шрамов – видно, что шили.
Красивый мужчина. Только развязный и наглый, а я к такому не привыкла. Одногруппники лишь слюни на меня пускали, лишь пару раз на свидания ходила – и свидания те были… фу. А этот едва пришел – хозяйничать начал, будто полное право имеет.
Хам какой!
- Я сказал, сейчас приеду. Не кипишуй, - раздражается Александр.
Бедный его собеседник – не хотела бы, чтобы со мной таким тоном говорили.
«Интересно, а если бы телефон не зазвонил – он бы решился? – мысль приходит в голову неожиданно, и я отвожу взгляд от мужчины. – И прямо здесь, на столе бы занялся со мной любовью?»
Не любовью. Сексом.
Хорошо что отвлекли.
- Так, зайка…
- Алена, - снова поправляю его из врожденной вредности. – Не зайка!
- Аленка, - хмыкает он. – И имя у тебя детское! Скажи этому своему… хмм… директору, чтобы не шкерился. Завтра приду. С проверкой.
- Он не прячется, Владимир Андреевич очень занят! - возмущаюсь, чуть привстав со стула, и снова сажусь – блузка не высохла, и я по-прежнему как голая перед ним.
Хуже даже. Выгляжу как те девушки из американских фильмов, которые на пенных вечеринках развлекаются: лифчик просвечивает сквозь блузку, и даже затвердевшие соски видно.
Все видно! Ужас!