Я делаю глубокий, успокаивающий вдох, пока он отдаёт распоряжение мистеру Моргану зайти в его офис. Эдриан садится, хрустит костяшками пальцев и разминает шею.
Представление начинается.
– Божечки, здесь что, похороны? – Майк оглядывается, и я почти могу слышать, как в его голове вертятся шестерёнки. – У меня неприятности или что?
Пауза.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – в голосе Эдриана тепла не больше, чем от мраморного пола. – Этим утром до меня дошли неприятные слухи о вас. Думаю, вы знаете, какой инцидент я имею ввиду.
Майк становится белее простыни.
– Понятия не имею, о чём вы.
– Позвольте тогда вам напомнить. Этот инцидент включал в себя стажёра по имени Эшли и вашу ладонь, – он скрещивает руки на груди, и, вероятно, это самая пугающая вещь, которую я видела в жизни. – Ничего не припоминаете?
– Нет, – упорствует Майк, но его голос становится всё тише и тише.
Эдриан делает глубокий вдох и говорит твёрдо:
– Я видел записи с камеры наблюдения, Майк. Давайте не будем играть в эти игры.
– Что именно вы видели? – сглатывает он с трудом.
– Как вы хватаете её за зад по большей части, – Эдриан вертит в руках ручку. – И как вы шепчете ей на ухо какие-то нежности, без сомнений. Я освежил вашу память?
Майк снова сглатывает:
– Это была случайность.
От взгляда Эдриана молоко бы скисло.
– Я просто шутил, – пытается вывернуться Майк, руки у него трясутся. – Это было… всего лишь…
Пыльцы Эдриана снова отбивают на столе этот смертельный ритм. Где-то палач затягивает петлю.
– Вы же знаете, какие они! – наконец выпаливает Майк со злостью. – Всегда строят из себя скромниц и ведут себя так, будто не хотят мужского внимания, но они…
У меня по горлу поднимается комок желчи, и я сглатываю. Эдриан резко встаёт. У него аж ноздри раздуваются.
– Охрана проводит вас к вашей машине, мистер Морган, – тихо говорит он. – И если вы ещё хотя бы раз заговорите с Эшли или пересечётесь с ней взглядом на улице, или зайдёте с ней в один вагон метро, я, мать вашу, найду вас.
Он наклоняется чуть ближе к всё ещё неподвижно сидящему, почти задыхающемуся мужчине.
– Не давайте мне повода помнить ваше имя.
У меня всё ещё слегка кружится голова, пока я обхожу бутик. Я выбираю вещи, даже не глядя на ценники, что для меня невероятно, но я так рассеяна, что это совсем не сложно.
Эту сторону Эдриана я никогда раньше не видела. Выражение его лица не выходит у меня из головы, даже когда я примеряю наряды, некоторые из которых могли бы впечатлить и его.
Праведный гнев. Яростное стремление защитить. Две эмоции, которые до сегодняшнего дня я бы никогда не приписала своему боссу.
Уже на полпути к кассе я вдруг замечаю экспозицию белья.
Шёлкового белья.
Я никогда раньше не носила шёлкового белья. Хлопковое – по большей части купленное на распродажах – меня всегда более чем устраивало. Но сейчас, когда я сжимаю в своей маленькой ручке чёрную карту Американ Экспресс, принадлежащую Эдриану Райзингеру, было бы почти грешно не купить шёлковое белье.
Ну в самом деле, разве можно носить эти наряды поверх моего старого, поношенного нижнего белья? Нет, это никуда не годится. Значит, шёлковое белье.
Выбрав несколько пар – красные, чёрные и девчачье розовые, – я направляюсь к кассе. У кассира у самой роскошные формы, и я это ценю. Она делает комплимент моему выбору, и когда я протягиваю ей карточку мистера Райзингера, чтобы оплатить покупки, она поднимает на меня глаза и загадочно улыбается.
– Что ж… должно быть она вам и правда понравилась, а? – спрашивает она.
– Эээ, – я бросаю взгляд на новую одежду, затем снова на девушку, – …она?
– Ноч... ночнушка… – её глаза расширяются. – О, чёрт. Мне так жаль. Я просто предположила… он купил её прямо в канун Дня святого Валентина, и я подумала, что он уже подарил её вам. Я надеюсь, что не испортила сюрприз.
Мой мозг тормозит несколько мгновений:
– …он?
– Мистер Райзингер, – говорит она и кивает на карту, которую только что мне вернула. – Ваш, ээ… ваш парень, я полагаю. Или, знаете, как бы там ни было. Я не осуждаю.
Я с усилием сглатываю, несмотря на то что у меня внезапно пересохло в горле.
– Он купил, аа…, ээ…, ночнушку здесь? – наконец выдавливаю я.
Она кивает, нервно покусывая губу.
– Если можно её так назвать. То есть, она, милая, конечно, но не слишком практичная, – у неё вырывается нервный смешок. – Господи, мне очень, очень жаль. Мне следовало держать рот на замке. Пожалуйста, не говорите ему ничего: моя начальница убьёт меня, если подумает, что я его спугнула.
– Всё хорошо, правда. Он должно быть решил приберечь её для другого особенного случая. Я ничего ему не скажу, – я широко улыбаюсь, и она немного расслабляется, поскольку явно переживает, не стала ли она частью какой-нибудь драмы.
Нет ничего удивительного в том, что она предположила, будто кредитка принадлежит либо моему парню, либо моему богатому папику. Всё-таки я не ношу кольца. Но возникает вопрос, зачем было мистеру Райзингеру посещать этот бутик в канун Дня святого Валентина и покупать здесь ночную рубашку.
Хотя это и не вопрос как таковой. И вообще не моё дело. Ничего не знаю о его личной жизни и предпочитаю, чтобы так оно и оставалось. Но мне никогда не приходило в голову, что он может проводить время с, ну,..
С женщинами, которые выглядят как я. Покупать им нижнее бельё, ни больше ни меньше.
Я пытаюсь скрыть своё волнение, пока иду к выходу, поскольку не хочу, чтобы кассир подумала, будто случайно дала мне знать, что он изменяет мне или что-нибудь в этом роде.
Значит, мистеру Райзингеру нравятся полненькие.
Это… это, безусловно, что-то.
Хотя, на самом деле, это неважно. Не имеет значения. Кого волнует, какие у него сексуальные предпочтения? Не то чтобы я собиралась спать с ним. За все эти годы он никогда всерьёз не заигрывал со мной – если бы он хотел меня, конечно же, я бы об этом уже знала. И даже тогда, я бы никогда не стала этого делать. Это ужасная идея. Он токсичен, и его член наверняка содержит какое-нибудь плавящее лицо проклятие, как в «Индиане Джонсе». Достаточно уже того, что я нахожусь с ним в одной комнате.
Но сейчас это просто одна из тех вещей. Вроде «не думай о розовом слоне». Чем сильнее я стараюсь забыть о ней, тем сложнее это сделать.
Когда я возвращаюсь на работу, Эдриана нет в офисе. На мгновение я впадаю в ступор. Обычно, если кому-то нужно его найти, именно я тот человек, который знает, где он. Я набираю номер секретаря ресепшн на первом этаже, и она высказывает предположение, что он может быть в тренажёрном зале.
Что ж, в этом есть смысл.
Нога моя не ступала туда с того самого дня, как я начала здесь работать. Я предпочитаю заниматься дома, подальше от осуждающих взглядов, особенно если они принадлежат коллегам. Или боссу. Не знаю, что бы сказал Эдриан, увидь он, как я выполняю упражнения, но уверена, что ничего хорошего.
Это место огромно. Клацающий звук моих туфель отдаётся в ушах, пока я пересекаю тренажёрный зал в поисках своего босса. Конечно, он может в данный момент принимать душ или переодеваться, и тогда мне придётся подождать.
Принимать душ. Что ж. Велика вероятность, что в этот самый момент Эдриан Райзингер находится голым в здании, куда я каждый день прихожу на работу.
Это не то, о чём мне следует думать прямо сейчас.
Я узнаю одного из айтишников, когда прохожу мимо беговой дорожки, и машу ему в знак приветствия.
– Привет, – говорит он, тяжело дыша, и вытаскивает из ушей наушники, – что случилось?
– Ты видел мистера Райзингера?
Он дёргает большим пальцем в сторону двойных дверей в задней части комнаты: