Когда она уходит, я смотрю на Эдриана, подняв брови.
– Будешь и дальше утверждать, что она не ревнует?
Он издаёт безрадостный смешок.
– Ну, может быть, несильно.
– А может быть, сильно.
– Я знал, что всё усложнится, как только ты окажешься вовлечена, – признает он. – Думаю, я просто не представлял, насколько сложным всё станет.
Не уверена, со мной он сейчас говорит или сам с собой.
– Сложным. Извини. Я не собиралась всё усложнять.
– Я знаю, что не собиралась, – говорит он. – Сложно – не значит плохо. Это просто… сложно.
Глава двенадцатая
Сложно.
Я всё усложняю.
Когда мы возвращаемся с вечеринки, я начинаю ходить по комнате Эдриана туда-сюда и собирать свои вещи. Он напоминает мне, что я могу собраться утром, что самолёт нас подождёт, потому что, разумеется, так и будет. Но я отвечаю ему, что мне нужно немного отвлечься. Что мне на самом деле нужно, так это убраться от него хотя бы на минутку, чтобы проветрить голову, но все мои вещи находятся в его комнате. Включая мою зубную щётку.
Интересно, заметили ли горничные, что в моей кровати никто не спал. Имеет ли это для них вообще какое-то значение?
– Просто хочу убедиться, что ничего не забыла, – говорю я ему, проходя через межкомнатную дверь. Он кивает.
Я закрываю её, останавливаюсь в центре своей пустой комнаты и какое-то время просто пялюсь в пустоту.
Стул всё ещё стоит рядом с раздвижной стеклянной дверью, там, где я его и оставила. Своим стриптизом я, без сомнения, добилась желаемого эффекта, но какой была моя долгосрочная цель? Действительно ли я хотела каких-то длительных отношений с Эдрианом Чёртовым Райзингером?
Серьёзно, поверить не могу, что позволила гормонам настолько взять над собой верх. Мне следовало бы знать лучше. Ни к чему хорошему это не приведёт... так ведь?
Почему я залезла в бассейн?
Если мы оставим всё это в Остине, если вернёмся домой, притворившись, будто ничего не произошло, я буду опустошена. Но если мы продолжим всё это… что случится тогда?
Эдриан стучит в межкомнатную дверь.
– Открыто, – говорю я ему.
Он заходит в комнату и садится на край кровати.
– Прости за то, что я сказал, будто ты всё усложняешь.
Упреждающее извинение? От Эдриана?
Мир, должно быть, перевернулся.
– Я расстроилась не из-за того, что ты это сказал, – говорю я ему, пялясь на экран выключенного телевизора. – Я расстроилась из-за того, что это правда.
В тусклом отражении я вижу его, вижу, как он протягивает мне руку, и поэтому иду к нему. Я позволяю ему взять меня за руку и присаживаюсь на кровать, он обнимает меня за плечи, но ничего не говорит.
Наконец, он продолжает.
– Вся эта ситуация чертовски запутана. Это не твоя вина. Я хотел, чтобы Натали сыграл человек, которому я доверяю. Думаю, Кара хотела сделать это сама. Она никогда не поднимала эту тему, потому что знает, что это невозможно – её уже знают в этих кругах. Думаю, её просто не слишком радует то, что вместо неё эту роль играет кто-то другой.
Я качаю головой.
– Перестань придумывать ей оправдания. Пожалуйста.
– Я её не оправдываю.
– Оправдываешь. Ты ей нравишься. Ты говорил ей, что мы спим вместе? Ты говорил ей про бассейн?
В его тоне слышится намёк на обиду.
– Конечно же, нет. Но она же не идиотка.
– Я ей не понравилась с первого взгляда. Так что если она не знала…
Эдриан целует меня в лоб.
– Говорил же тебе. Это никак не связано с нами. Ей просто не по душе то, что она не может контролировать.
Тысяча вопросов всплывает и крутится в моей голове. Мне хочется спросить его, были ли все те планы насчёт того, чтобы продолжить эти отношения на работе, лишь грязными разговорчиками и фантазиями. Мне хочется спросить его, почему Кара с самого начала увидела во мне угрозу, если он ничего ей не говорил.
– Пойдём в кровать? – спрашивает наконец Эдриан. – Просто спать. Если, конечно, ты не хочешь заняться чем-то другим.
– Спать – звучит отлично, – соглашаюсь я. – Пожалуй, мы немного перестарались на этой неделе. Мне не помешало бы немного отдохнуть.
– Боже, да, – ухмыляется Эдриан, ведя меня за собой. – Значит ли это, что я старею?
– Ну может быть чуть-чуть, – говорю я ему. – Но всё в порядке. У тебя достаточно денег, чтобы никто не стал тебе на это указывать, вздумай ты и дальше притворяться молодым. Только обязательно прикупи себе несколько пар узких джинсов и хипстерские очки.
– Я как раз задавался вопросом, не стало ли у меня садиться зрение, – признаёт он, присаживаясь на кровать и стягивая туфли. – Не знаю, впрочем. Очки – вроде как большое обязательство перед хипстерской униформой.
– Что ж, ты можешь начать с малого, а потом добавлять всё новые детали. Начни со стильной бородки.
– Думаешь? – он задумчиво касается подбородка.
– Уверена. Тебе пойдёт. Тебе всё идёт.
– Если бы только старшим партнёрам не было в среднем по девяносто лет, – вздыхает он. – Они подумают, что я грязный хиппи. Пожалуй, лучше я не буду рисковать.
Смеясь, я выскальзываю из своего ужасного платья.
– О, боже. Что ж, думаю, ты не захочешь вызывать переполох в загородном клубе.
Он издаёт стон.
– Ты думаешь, что шутишь, но последний раз, когда я играл с ними в гольф, один из них всё время только и говорил о том, что, по его мнению, его пра-пра-пра-пра-и сколько-то там пра–внучка скорее всего балуется наркотиками, потому что хочет сделать татуировку. Меня так и подмывало спросить его, о каких наркотиках идёт речь, только чтобы услышать в ответ что-нибудь вроде «марихуанового крэка».
Хихикая, я падаю на кровать.
– Хелен, клянусь тебе, это ребёнок нюхает голубые кристаллы, я видел такое по телевизору.
– Откуда ты знаешь, что его жену зовут Хелен? – Эдриан оборачивает руки вокруг моей талии и притягивает меня к себе. Обнимашки в постели с моим босом – ещё один пункт в списке вещей, которые я никогда не думала, что буду делать.
– Догадалась. Я колебалась между ней и Бриттани, как, разумеется, звали бы его третью девятнадцатилетнюю трофейную жену.
– Однажды я сорвусь и прибью их всех своей айрон №5 [37]. Но до тех пор я должен притворяться, что мы можем общаться, – он выдыхает мне в волосы. – Я знаю, ты думаешь, будто я плохой, но ты понятия не имеешь, как тебе повезло. Правда.
Я немного грустно улыбаюсь в темноте.
– Думаю, у меня есть некоторое представление.
Следующим утром перед полётом я умудряюсь проскользнуть вниз в сувенирный магазин и выбрать кое-что, что, как мне кажется, заставит его улыбнуться. Я планирую придержать эту вещицу до нашего возвращения домой, до того момента, как почувствую, что ему необходимо напоминание. Но когда мы снова оказываемся в самолёте с бокалами шампанского в руках, мне прямо-таки неймётся отдать её ему – просто чтобы увидеть выражение его лица.
Я замечаю, с какой осторожностью он избегает зрительного контакта со стюардессой, и от этого мне как-то не по себе.
– Вот, это тебе, – я кидаю маленький пакет на стол между нами. – Будет с чего начать свою хипстерскую униформу.
Он бросает на меня взгляд, пока открывает пакет и разворачивает футболку. Когда он видит надпись «Сохраняйте Остин необычным» [38] , то издаёт смешок, который я надеялась услышать.
– Классная штука, – говорит он, убирая футболку обратно в пакет.
Воздух вокруг наполнен ожиданием разговора, который я правда, правда не хочу начинать. Мой глупый подарок упал между нами словно тонна кирпича. Всё, хватит, лучше уж сорвать пластырь прямо сейчас.
38
Слоган города, призванный не только подчеркнуть оригинальность и разнообразие Остина, но и помочь местному бизнесу. Печатается почти на всей сувенирной продукции