– Так ты хочешь поговорить о том, что случится дома? – я ловлю его взгляд, пусть мне и хочется прямо сейчас провалиться сквозь пол. Даже если до земли придётся лететь тысячи миль.
– А что случится дома? – повторяет он за мной. – Ну хорошо.
Он прочищает горло, и я просто жду.
– Нам лишь нужно оценить ситуацию взвешенно, вот и всё, – говорит он. Как и все бизнесмены, он в совершенстве овладел навыком говорить много, не говоря при этом ничего существенного. – Мы оба привыкли жить на одной скорости. Ничего не делать наполовину. Никогда. Вот, что мне нравится в тебе. Но это может принести тебе массу неприятностей, особенно, когда дело доходит до… межличностных…
Он не хочет произносить слово «отношения». Я же вижу.
Я всё ещё не понимаю, чего он хочет. Каких действий он ждёт от меня.
– Просто скажите меня прямо, док, – говорю я, опираясь локтями на стол. Он издаёт смешок, потом бросает взгляд на меня, вниз на стол и снова обратно на меня.
– Я не могу, Мэг. Как бы я мог? Я не умею предсказывать будущее. Я лишь говорю, что мы должны быть осторожны. Если ты хочешь, чтобы я составил десятиступенчатый план действий, предписывающий, как нам двигаться дальше, то извини. Я не могу и даже пробовать не стану, – он качает головой. – Всё сложно.
– Сложно, – повторяю я. – Что во всём этом сложного?
Он бросает на меня быстрый взгляд, пока разворачивает газету.
– Пожалуйста, Мэг.
Это будет чертовски долгий полёт. Если только я не прикончу его до того, как он закончится.
Когда я добираюсь домой и бросаю сумки на пол, единственное, чего мне хочется, это упасть в кровать. Но в моей голове продолжают роиться мысли, и нет никакого шанса, что я смогу успокоиться достаточно для того, чтобы уснуть.
Я сдаюсь, я больше не буду и пытаться заставить Эдриана сказать мне, что за чертовщина творится у него в голове. Он похоронил себя в работе на весь остаток полёта, и я раздумывала, не пересесть ли мне на другое сидение просто для того, чтобы подчеркнуть, насколько грубым было его поведение, но вместо этого я осталась на своём месте, продолжая молча кипеть от злости.
Когда я прихожу на следующее утро на работу, то сама не знаю, на что надеюсь. Он просто продолжит уходить от темы, если я попробую поговорить с ним о том, что случилось в Остине. Конечно, нам не обязательно об этом говорить. Мне бы просто хотелось продолжать делать то, что мы делали, но это, похоже, ему тоже не слишком-то по душе.
Пока.
Вся моя красивая одежда все ещё находится в стирке после поездки, поэтому я надеваю лучшее из того, что есть. Когда я захожу в его кабинет с кружкой его утреннего кофе, то на мгновение закрываю глаза и вдыхаю его запах. Мне он всегда нравился, но теперь он значит для меня нечто другое.
– Вот твой кофе, – говорю я ему тихо, опуская его кружку на стол. Он даже не поднимает на меня глаза. – Тебе нужно что-нибудь ещё?
Он качает головой.
К чёрту.
– Помнится, мы обсуждали другие обязанности, которые я должна буду выполнять для вас по утрам, – говорю я своим самым соблазнительным тоном, в то время как моё сердце пытается выскочить из груди.
Он закрывает глаза и тяжело вздыхает.
Не слишком многообещающая реакция.
– Меган, присядь, – он жестом указывает на стул. Я присаживаюсь, разглаживая юбку и подготавливая себя к взбучке столетия. И не такой, на которую я надеялась.
Эдриан переплетает пальцы и смотрит на меня. И спрашивает последнее, что я от него ожидала.
– У тебя есть планы на День Благодарения?
Что?
– У меня всегда есть планы на День Благодарения, – я морщусь при одной мысли об этом, ничего не могу поделать. Отмечать праздники с моей семьей – то ещё удовольствие, но это лучше, чем сидеть дома в одиночестве. По крайней мере, именно это я продолжаю себе говорить. – А что?
– В Лондоне будет проходить книжная конференция, – говорит он. – Если судить по программе, она будет скорее для местных авторов, но мы могли бы наделать там шуму.
Мы. Серьёзно? Он никак не собирается комментировать то, что произошло между нами в Остине, и уже планирует следующую поездку?
– Что ж, я не могу поехать, – говорю я ему. – Извини.
Я обычно не провожу жёсткую линию в отношении Эдриана, но в битве между ним и моей матерью, моя мать побеждает. Всегда. На её фоне он выглядит словно мистер Роджерс [39].
– Меган, да ладно тебе. Я даю тебе отличный повод избежать празднования Дня Благодарения с твоей семьёй, – он снова опускает взгляд на свои бумаги. – Просто сделай приготовления. Не хочу, когда придёт время, иметь дела с твоей семейной драмой.
Я бросаю на него хмурый взгляд.
– Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но…
– Не важно, чего я пытаюсь добиться, – рычит он. Его глаза сверкают, и я тяжело сглатываю, наконец видя в нём хоть какой-то намёк на страсть, которую он демонстрировал на прошлой неделе. Не по этому поводу я хотела её увидеть, но это, по крайней мере, хоть какая-то реакция.
Спустя мгновение он успокаивается
– Просто организуй всё, Мэг. Я позову тебя, если ты мне снова понадобишься.
Это самый длинный рабочий день в моей жизни.
Когда я возвращаюсь домой и наконец бросаю сумочку на диван, мысленно строя кровожадные планы, то слышу, как вибрирует мой телефон. Сердце подскакивает к горлу, и вопреки всему я надеюсь на то, что это Эдриан – звонит, чтобы извиниться.
Серьёзно? В каком мире, по-моему, я живу?
Тотошка, мы больше не в Остине.
Я ухмыляюсь, когда беру в руки телефон, но моя улыбка быстро гаснет.
Мама.
– Привет, я только что зашла. Не могу долго разговаривать, – я надеюсь на то, что мои резкие слова на этот раз подействуют эффективнее.
– Не волнуйся. Я лишь хочу узнать, когда ты собираешься домой на День Благодарения.
Вот чёрт.
– Я же говорила тебе, что сама куплю себе билеты.
Она смеётся.
– Не глупи. Да и потом, мне всё равно нужно спланировать всё заранее. Ты должна бы уже знать – разве ты ещё не отпрашивалась у мистера Райзингера?
Я зажмуриваюсь перед тем, как ответить.
– Вообще-то, возможно, в этом году мне придётся работать на День Благодарения.
– Что? – она так пронзительно визжит, что я морщусь и убираю телефон подальше от уха. – Чушь собачья. Скажи ему, что ты не можешь.
– Не уверена, что это возможно, мам.
– Как это может быть не возможно? Это всегда возможно. Если ты действительно так важна для него, он как-нибудь простит тебе это.
Я зла на Эдриана, я чертовски зла на мою маму, я зла на весь мир – но прямо сейчас моя мама затмевает всех. Последнее, чего я хочу, это оправдывать его силовые игры, но, чёрт возьми, ничего другого мне не остаётся.
– Я хочу это сделать, мама. Это важно для компании. Это важно для меня. Меня не убьёт, если я пропущу один День Благодарения, – я делаю глубокий вдох. – И тебя это тоже не убьёт. Увидимся на Рождество.
Её голос полон яда.
– Этот разговор не окончен, Меган.
И она не лжёт.
Глава тринадцатая
Я скучаю по тебе
Вот и всё. Три маленьких слова на экране моего телефона.
Я пялюсь на них, моё сердце стучит как сумасшедшее. Прошла неделя с тех пор, как мы вернулись из Остина, и я даже начала задаваться вопросом, а не было ли всё случившееся там каким-то безумным, навеянным лихорадкой сном.
За первым сообщением приходит второе.
Мы можем поговорить?
Я вздыхаю и печатаю ответ до того, как у меня будет возможность передумать.
39
Фред Роджерс – американский педагог и пресвитерианский проповедник, автор песен и телеведущий, снимался в детском сериале «Наш сосед Мистер Роджерс»