Чего я боялся? Этого. Боялся потерять связь, которую обрёл со всеми вами. И на случай, если это прозвучало жутковато, хочу прояснить: я никогда не представлялся женщиной с целью завладеть вашим доверием, чтобы затем злоупотребить им как мужчина. Я знаю, что любой здесь, кто общался со мной, может это подтвердить. Я всегда старался быть уважительным по отношению ко всем вам и соблюдать границы.
Из всего того, что я получил за эти несколько лет, именно связь со всеми вами представляет для меня наибольшую ценность.
Я хочу, чтобы вы знали: все 100 процентов прибыли от продажи этих книг были переданы на благотворительность. В этом всегда и была цель. Мне никогда не были нужны эти деньги, и я не хотел наживаться на лжи. Жизнь многих и многих людей станет лучше благодаря тому, что вы купили мои книги. Если ничто другое, надеюсь, что хотя бы это принесёт вам облегчение.
Я начинаю прокручивать ответы.
Нэт... или как бы вас ни звали, вероятно, я буду в этом одинока, но я понимаю. Надеюсь, вы продолжите писать, потому что я люблю ваши истории и для меня не имеет особого значения, кто вы. Не могу поверить, что говорю это, потому что спроси вы меня об этом пару месяцев назад, я бы очень расстроилась, сделай кто-нибудь подобное. Но после того, как я влюбилась в ваши истории, мне сложно сказать им «прощай». Я понимаю, что вы, вероятно, не захотите больше писать, но надеюсь, что вы найдёте способ продолжить историю Дирка и Аманды, я просто не могу принять того факта, что она закончена. Я понимаю, каково это, когда люди вокруг вас говорят вам, кем вы можете и кем не можете быть, и даже если вы не особенно им верите, вам всё равно кажется, что вы должны делать то, что они вам говорят. Я знаю, вы никому не хотели причинять боль. Я буду молиться за вас.
– Согласна, пожалуйста, продолжайте писать.
– лол что это за хрень
– Я тоже очень бы хотела увидеть продолжение. Натаниэль МакБрайд, ещё кто-нибудь?
– Тоже молюсь за вас, Нэт. Очевидно, что в вашем сердце была история, которую вам необходимо было рассказать, и я надеюсь, что людям хватит терпимости, чтобы это понять.
– Я очень разочарована тем, как все здесь ему подхалимничают. Вы ведь осознаёте, что он СОЛГАЛ вам, правда? Не понимаю, какова цель этого публичного покаяния. Мы что, должны похлопать вас по спине, чтобы вы почувствовали себя лучше после того, что вы сделали? Очень и очень подло притворяться женщиной, чтобы завоевать чьё-то доверие. Так поступают хищники. Должны ли мы поверить вам на слово, что вы никогда и ни с кем не злоупотребляли этим доверием? Да ладно. Все, кто почувствовал себя жертвой, будут слишком напуганы, чтобы выступить, ваши бешеные «фанаты» ОЧЕВИДНО не видят ничего дурного в вашем обмане (и большинство из них наверняка знало всё с самого начала, будем реалистами). Они разорвали бы любого, посмевшего сказать о вас что-либо дурное. *терпеливо жду, пока моё сообщение удалят, а меня забанят*
– Кому-нибудь ещё нужен попкорн?
- Я раньше думала, что парни не умеют писать любовные романы, но вы доказали, что я ошибалась. Пожалуйста, не бросайте писать. Не обращайте внимание на хейтеров и просто будьте самим собой.
Сигнал, оповещающий о приходе ещё одного письма, пробуждает меня от транса. У меня дрожат руки, когда я открываю новый е-мейл.
От кого: natalie@nataliemcbrideauthor.com
Кому: megatron_unleashed@bmail.com
Расслабься, я знаю, что это не ты. Значит, остаётся только Кара. Но, честно говоря, мне это уже не особенно интересно. У меня сейчас полно других проблем.
Я не хотел разрушать твою жизнь.
Не знаю, что ещё сказать. Я тот ещё мерзавец и тот ещё тиран и уничтожил единственное хорошее, что когда-либо случалась со мной.
Я имею в виду тебя, если ты вдруг не поняла.
Ты знаешь меня, каждую частичку меня, как никто другой. Это так вот уже долгое время.
Я был заворожен тобой с нашей первой встречи. Для таких женщин, как ты, мир может быть жестоким местом, но я никогда не видел, чтобы ты дрогнула хотя бы на миг. С твоим ростом в пять футов семь дюймов без каблуков [42] , с твоими изгибами, натягивающими швы на одежде, словно не желающими, чтобы их прятали, ты занимала больше места, чем тебе было позволено. Ты не улыбалась, когда тебе хотелось хмуриться. Ты говорила то, что думаешь, даже ценой моего комфорта. И я не мог отвести от тебя глаз.
Ты была красивой, такой красивой, пусть даже это слово слишком незначительно, чтобы описать тебя. Ты была моей музой. Я не написал ни строчки за двадцать лет с тех пор, как мой отец нашёл мои тетрадки и сжёг их на заднем дворе. С тех пор, как он сказал мне, что я буду никем, никем, если не продолжу семейный бизнес.
Но когда я увидел тебя, то внезапно просто не смог остановиться.
Я ненавидел себя за то, что поддался этому.
Ты, конечно же, ненавидишь меня теперь, и это правильно, но я подумал, что ты заслуживаешь знать. Ты, конечно, не поверишь мне, но я продолжал писать тебе электронные письма только потому, что они заставляли меня улыбаться. Потому что я думал, что смогу и тебя заставить улыбнуться. У нас так давно не было такой связи, годами, потому что я боялся того, что может произойти. До сих пор боюсь.
Хотелось бы мне найти другой способ закончить это. Но я его не вижу. Ты заслуживаешь быть свободной от меня, и я знаю, что сама ты бы никогда не ушла, не заставь я тебя это сделать. Несмотря на всю свою силу воли и вспыльчивость, глубоко внутри ты никогда не хотела разочаровать меня.
Ты и не разочаровала меня, Мэг. Ты никогда не разочаровывала меня. Мне жаль, что я позволил тебе поверить в обратное.
Прости меня.
Я смотрю на его письмо и смотрю.
Дрожащими руками я открываю кнопочную панель (это выходит у меня не с первой попытки) и звоню Эдриану. Я знаю, что он не возьмёт трубку, но я не могла не попробовать.
Я жду десять гудков, потом вслепую натягиваю одежду, хватаю кошелёк и выхожу на улицу, чтобы поймать такси.
Всю дорогу я держу телефон у уха, даже зная, что это бессмысленно.
Эдриан живёт в районе с подходящим названием «Квартал миллиардеров» [43] , в самом высоком жилом комплексе в городе. Ещё бы он не жил там. Я была внутри один или два раза и всегда чувствовала себя настолько не в своей тарелке, что не могла оценить его по достоинству. Сейчас же я для этого слишком зла.
Но то, что этот невыносимый, беспечный мужчина может позволить себе потратить столько на пентхаус, отвратительно. Хотя, может, и не так отвратительно, как то, что я влюбилась в него.
Я стараюсь не встречаться взглядом со швейцаром, пока прижимаю большой палец к сканеру отпечатков пальцев. Никогда не задумывалась над тем, насколько поразительно то, что Эдриан доверял мне достаточно, чтобы предоставить круглосуточный доступ в это здание, но, готова поспорить, он вот-вот пожалеет об этом.
После продолжительной поездки на лифте, от которой у меня желудок как будто камнем падает вниз, я нахожу его дверь и стучусь в неё кулаком, пока рука не начинает болеть.
Сначала он не отвечает. И я начинаю задаваться вопросом, а дома ли он вообще, и с чего я взяла, что он должен быть дома, когда внезапно раздаются шарканье и звук поворота ключа, и дверь распахивается.
Его одежда помята, его волосы в полном беспорядке, в одной руке у него бутылка Джека Дэниэлса (американский виски – прим. переводчика), а в другой – наполовину пустой бокал. Я начинаю понимать, почему открыть дверь было таким трудоёмким делом.
– Всё это время это был ты, – я практически кричу на него, и мне плевать, кто может нас услышать.
– Всё это время это был я! – повторяет он за мной, драматично разводя руками. Иисусе, он ещё пьянее, чем я думала.
43
находится в Нью-Йорке на Манхэттене. Так называют район 53 и 54 улиц, замкнутый между Пятой и Шестой авеню, где располагается элитное и дорогое жильё