— Не знаю, — ответила Лиза, — у нас была пластинка, там значилось, что это цыганский романс, а пела его знаменитая певица Анастасия Вяльцева, мне до нее далеко.
— Ну что вы, отнюдь, Ваше исполнение тоже очень мило. Но я хотел Вам сказать не об этом. Композитор — автор этого романса Николай Зубов — мой дядя.
— Неужели? — удивилась мадемуазель Мизенер, — значит, на пластинке написана неправда?
— Жулики-с, — поморщился Петр Зубов, — это сделано, чтобы не платить гонорар автору.
— Какая низость, — согласилась Лиза. — А исполнителю тоже надо платить автору?
— Ну что вы, не беспокойтесь, дяди давно нет в живых, и мы даже не знаем, что с ним случилось.
— На самом деле? — спросил кто-то из гостей.
— Увы, — Петр Юльевич пафосно развел руками, — нет никаких следов. После того, как Анастасия Дмитриевна Вяльцева фактически отвергла его, связав свою жизнь с полковником Бискупским, жизнь для композитора потеряла всякий смысл. Он больше не мог сочинять музыку, вероятно, не видел смысла и в телесном существовании.
У нас в семье есть легенда, будто ранним апрельским утром 1908 года Николай Владимирович Зубов вышел из дома, увидел, что на Неве начался ледоход, запрыгнул на большую льдину и отправился на ней в море. Больше его никто не видел.
— Это же грех великий, самоубийство! — воскликнула Лиза.
— Отнюдь, — философски заметил Петр Зубов, — он просто ушел от людей, отдав себя во власть стихии.
— Страхи какие, — снова всплеснула руками дочь генерала. Ей подумалось, что там, в Финляндии, ее возлюбленный Иван Смыслов в отчаянии мог совершить нечто подобное.
В это время в зал с бокалом вошел посол Френсис.
— Какой чудесный голос, кто эта прекрасная певица? — спросил он Армора, — Мы с коллегами наслаждались ее пением и восхищены силой и красотой голоса.
Лиза встала со стула, сделала книксен.
— Это госпожа Мизенер, дочь русского генерала, — отрекомендовал девушку Армор, — она здесь по моему приглашению.
— Как ты нашел этот цветок?
— Это все Филип, я лишь переставил цветок в роскошную вазу.
— Вы будете приходить к нам еще, дитя?
— Если позволите, — Лиза снова сделала книксен.
— Разумеется, — расплылся в улыбке посол.
— Госпожа Мизенер не только великолепно поет, она отлично знает французский и русский языки и могла бы помогать нам, — предложил Армор.
— Французский? Превосходно, я как раз планировал подтянуть свой французский, — весело сказал посол, — а то мой коллега господин Нуланс постоянно меня упрекает в незнании языка дипломатии. Он наивно полагает, что дипломатия все еще говорит на языке галлов, в то время как сейчас в моду входит совсем другой.
Френсис сделал тонкий намек на современные тенденции в мировой политике, все увеличивающееся влияние Соединенных Штатов и довольный обвел всех присутствующих взглядом.
Публика молчала. Присутствующие были еще не готовы признать за Северной Америкой нового мирового лидера.
— Впрочем, это не мешает нам для будущей мирной жизни получить несколько уроков французского, — примирительно закончил реплику американский посол, — Решено, я приглашаю Вас, мадемуазель, стать моим репетитором по французскому языку.
Секретари Армор и Джонсон загадочно переглянулись. Филип посмотрел на девушку, расплылся в улыбке и весело подмигнул.
Посол тем временем развернулся и пошел прочь. По нему было видно, что он очень доволен и намеревается всерьез заняться изучением французского языка.
— Вот видите, как хорошо получилось. Теперь Вы сможете бывать в посольстве регулярно, и мы будем иметь возможность с Вами поговорить, — сказал девушке Норман Армор.
— Спасибо большое, — ответила Лиза, — у меня к Вам есть еще одна просьба, если конечно это возможно.
— Разумеется, мисс, говорите, — третий секретарь чуть не покраснел от волнения.
— Я бы хотела спросить кое о чем людей, которые только что приехали из Финляндии.
— Это устроить проще простого, — улыбнулся Армор, кого вы предпочитаете, сербского посланника или, например, секретаря французского посольства, моего коллегу?
— Лучше секретаря посольства, — ответила Лиза, — у меня личный вопрос и к посланнику обращаться неудобно.
Армор отошел и через минуту вернулся в компании графа де Робиена.
— Мадемуазель Мизенер, разрешите представить, мой коллега граф Луи де Робиен.
Француз чуть наклонил голову в любезном приветствии.