— А в моторах кое-как разбираешься?
Собравшись с духом, я признался, что больше смыслю в мясорубке, чем в лодочном моторе. Но научусь!
Вайшвиле понравилась моя откровенность.
— Ладно — дуй к нам в гараж. Там завал моторов и запчастей. Перевороши все это вверх ногами, тогда ни при какой волне не утонешь.
И на прощание опять протянул мне тяжелую, будто чугунную руку.
В гараже я только полдня чувствовал себя посторонним. А потом привык. Через неделю заводил и выключал мотор, разбирал его до мельчайшей детали.
Больше всех мне там понравился Эвальдас Смалва. На голову выше меня, энергичный, ловкий, всегда с засученными рукавами, в сплющенной как блин финской шапке, здороваясь и прощаясь, он вскидывал руку к замасленному козырьку.
— На кладбище я вырос, — признался мне Эвальдас. — Ни дома, ни родни. А жрать хочу как волк. Наберу где попало яблок, морковки, брюквы, сырой капусты и айда на кладбище — спать. Если поздно кто идет мимо, басом гаркну. Улепетывают старушенции без задних ног… — и Эвальдас покатился с хохоту.
Я не сомневался, что он самый храбрый из всех парней. Шофер третьего класса, иногда пиво пьет с автоинспекторами, на довольно помятом самосвале возит удобрения, торфяную крошку, шлак для хозяйственных строек. Дружит с кассиршей районного банка Агуте, носит в кармане губную гармошку.
— Выиграю в лотерею «Волгу», — говорил Эвальдас, — посажу Агуте, и поедем посмотреть на самые большие города в мире.
Эвальдас иной раз позволял мне браться за руль. За это я мыл его самосвал, менял продырявленные шины. Председатель заметил нашу дружбу и предложил:
— Поезди с Эвальдасом! Он — толковый. Может, и баранку даст покрутить. Ему больше по полям приходится раскатывать, так что не страшно — ты всех берез не переломаешь.
Прямо прилип я к Эвальдасу. И он как будто не отвергал моей дружбы. Я ему демонстрировал, как в вечерней спортивной школе обучают боксу. Иногда рассказывал содержание прочитанных книг. Сначала Эвальдас внимательно слушал. Но потом, словно устыдясь того, что сам не раскрывает книги, стал насмехаться надо мной: я-де желторотый маменькин сынок, книжный червь.
— Слаба у вас печенка, ученички, — поддразнивал меня Эвальдас. — На все смотрите по-книжному. Прически у вас красивые, а довелось бы на снежку, на ватничке заночевать, ох как бы заплакали…
Его болтовня меня раздражала. Но возражать я не рисковал — не ровен час рассердится и не даст больше управлять машиной.
— Что делать, чтобы у нас было меньше врагов? — однажды утром спросил меня Эвальдас, когда мы привезли несколько грузовиков камней и уселись тут же во дворе перекусить.
— Не делай другим свинства, и врагов не будет! — ответил я.
— А если другие тебе пакости устраивают?
— А ты им — в морду! — сказал я сердито. Не нравился мне этот экзамен.
— А если враг очень силен?
— Драться до последнего!
— Ишь какой прыткий, — усмехнулся Эвальдас, отправляя в рот густо поперченный помидор. — А знаешь, что в мире на сто трусов — один храбрец? Сам-то ты смелый?
Я промолчал. И Эвальдас закончил:
— Не путайся под ногами у тех, кто посмелее, тогда не наживешь и врагов.
Совет меня озадачил. Но я ничего не сказал Эвальдасу. Ужасно хотелось водить грузовик по большаку. Мое молчание Эвальдас истолковал как свою победу.
— Садись! Бери руль! — скомандовал он. — Только не пережимай газа, а когда переключаешь скорость, не дергай.
Так мы ездили до поздней ночи. Повернули на шоссе, чтобы сократить путь до гаража. Эвальдас правил, как всегда, высунув локоть из кабины, одной рукой держась за баранку.
От мотора несло теплом. В кабине было жарко.
За поворотом вспыхнул огонек — лампочка над открытой дверью белого домика.
Перед домом стоял старенький, помятый «Москвич», рядом о чем-то толковали несколько мужчин, а в сторонке, на скамеечке, сидели две женщины с узлами.
Эвальдас тормознул и медленно подъехал к закусочной. Из раскрытого окна неслась музыка. Я знал, что здесь мой приятель на минутку приземлится, поглядит, нет ли знакомых, желающих поднести стаканчик усталому шоферу. После работы Эвальдас не уснет, если не прополощет рта пивцом.
Он пошел покачиваясь, а я схватился за руль и вообразил, что мчусь с дьявольской скоростью. Эвальдас ни разу не доверил мне машины на шоссе…
Через полчаса он опять показался в дверях. Рядом с Эвальдасом ковылял сутуловатый человечек с несоразмерно узкими плечами, в серой шляпе, нахлобученной на глаза, с портфелем в руке. Он осмотрел наш грузовик, словно собирался его покупать.