— В каком веке, спрашивается, мы живем? — говорил он. — Я убежден, что последний дракон умер, когда мы перешли из первого класса во второй…
Лауринас оказался более сдержанным. Он утверждал, что озеро в самом деле очень глубокое и вода в нем холодная. Следует быть осторожным…
А старик, присев на пень, твердил свое. Неужели, мол, прошлой ночью чудовище не вылезало на берег? Это оно, встав на задние лапы, опираясь о хвост, ломало и крошило верхушки сосен… В ту пору тоже деревья были как серпом скошены… Спрашиваете — когда? Очень давно: может, пятнадцать, а то и двадцать лет тому назад. Гляньте на ту сторону. Видите пополам расколотый дуб? Это его работа. За одну ночь вершину такого дерева, как полевую метлицу, снесло.
Зигмас скептически улыбнулся, пожал плечами и насмешливо пробормотал:
— Ну, знаете… Ну, знаете… — И, склонившись ко мне, прошептал: — Старикашка от старости рехнулся немного… С виду ему каких-нибудь девяносто… Для такого молния — светопреставление…
Так началось это необычное утро. Мы, конечно, не верили в существование подводного змея, однако ощутили беспокойство. Озеро, по своим очертаниям похожее на ущербный месяц, показалось нам каким-то зловещим. В самом деле, почему в нем такая темная вода? И что таят в себе его глубины? О чем могут они рассказать?
Я увидел, как Сигитас внимательно глядел на воду, а его широкая грудь, отполированная солнечными лучами под бронзу, беспокойно вздымалась. Он то и дело облизывал губы, будто ему хотелось пить.
Старичок сообразил, что мы не оценили его предупреждения. Обидевшись, он с трудом приподнялся и пробормотал:
— Как себе знаете, а я за вас помолюсь. Все едино кому-нибудь живым не вернуться… Спросите хотя бы у Руджёкаса. Парень тоже нырял как рыба, а полбока в озере оставил… На всю жизнь калека. Да что говорить, вы сами можете взглянуть на след дьявольских зубов, Руджёкас сейчас к воде ни на шаг!
— Давайте разыщем этого Руджёкаса! — воскликнула Милда. — Эй вы, мужчины, беспокойные души, пошли прочь!.. Не умеете вы со старым человеком разговаривать по-серьезному. Садитесь, дедушка… Что они понимают, эти сорванцы… А мне все это очень интересно… Ниёле, Гедре, присаживайтесь рядом…
Зигмас сразу извлек пользу для себя — вытащил блокнот и стал набрасывать эскиз: седой, дряхлый старик, окруженный девушками! Все это так походило на древнее предание — старый литовский жрец-вайдила рассказывает легенду юным весталкам.
А мы тем временем растянулись на солнышке и стали жарить свои спины. Нам было ничуть не страшно, сказкам давно никто не верил, а многие из нас даже удивлялись суеверным людям.
Но события обернулись не в нашу пользу.
Оказалось, что этот Руджёкас никем не был выдуман. Вскоре девушки привели в наш лагерь здоровенного, широкоплечего детину лет тридцати, с виду спокойного и добродушного. У него был один изъян: он сильно хромал на левую ногу.
— Двадцать лет тому назад я нырял как рыба. Никто из односельчан глубже меня не нырял. Я хватал монету на лету в воде. И вот как-то раз меня едва эта вода не схватила… Это вон на той стороне, против старого явора, в каких-нибудь двухстах метрах от берега… Вон там, видите, где кончаются кувшинки. Видите заросли этих белых цветов…
Но слов его нам показалось мало. Мы попросили, чтобы он показал следы увечья, о котором говорил старик. Руджёкас сбросил рубашку. Мы ахнули. Страшный шрам шел по его левому боку, захватывал часть живота и кончался в паху. Казалось, будто кто-то, взмахнув острым как бритва ножом, пытался отрезать часть тела.
— Ну а вы в тот момент что-нибудь видели?
— Я ясно видел длинные, широкие щупальца… Словно это была огромная рыба с острыми, загнутыми назад плавниками. Громадина с половину нашей деревни. Я ударился об один плавник, и меня будто ножом полоснуло. До того я мог пять километров пробежать без передышки, а после ранения, как видите, охромел.
— А может, это было старое дерево? Или коряга?
Руджёкас грустно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
— Это место я знал как пять своих пальцев. Там никогда ничего не было. Дно чистое и гладкое. Я там всегда нырял, на дне чистый песочек. Наберу ракушек и вытащу их на берег всем на диво. Девушки нанизывали их на нитки и делали ожерелья. В тот раз я вынырнул, обливаясь кровью, еле доплыл до берега и ухватился за куст. Там я потерял сознание и едва не утонул. Ребятишки вытащили.