И теперь пора отправляться в расцветший день.
Укорачивающиеся дни пролетели быстро, и настала пятница.
Изнутри струился сочный запах жареной курятины и еще каких-то горячих овощей. Мы с Ринкой стояли перед заветной квартирой номер пять, переглядываясь неуверенно. Это апогей нашей совместной писательской деятельности. На котором все закончится. Внутри все дрожало. Что будут говорить? О чем будут спрашивать? Как держаться? Показать себя настоящими или быть вежливыми до предела? Не натворит ли дел Ринка? Да, не забыть бы -- не называть ее так, иначе союзник превращается в фурию, а она и теперь не слишком меня жалует, хотя это для ее же пользы...
- Стучи, Ло, - ехидно сказала Ринка, желая прикрыть свой страх. - Ты кашу заварила сама, а расхлебывать придется вместе.
Этому созданию нет смысла говорить, что бабуля Аня все бы растрезвонила и без нас. И, наверняка, палку бы перегнула не в лучшую сторону. Поэтому искренность и добрая воля -- наши главные козыри.
Я нажала кнопку звонка искривившемся от нервной судороги пальцем.
- Зато расквитаемся с ней сейчас раз и навсегда.
- Пришли! - завопил чей-то голос, ему в ответ рассмеялись, кто-то что-то прокомментировал и прежде, чем до меня дошло, что внутри больше двух человек, дверь распахнулась.
На пороге стоял Миша в фартуке. Раскрасневшееся от готовки лицо, растянувшаяся от уха до уха приветливая улыбка, руки, которые он только что вытер о живот... Сейчас от него веяло стабильностью, уютом, домом, талантом кухни... и, странное заключение, мужчиной. Ринке повезло. Мы пришли не зря. Это начало новой истории. Так случается раз в сто лет. Нет, пожалуй, все же, два. Ведь еще есть мы с Соколом. Хотя, возможно, мы попали в предыдущую сотню лет.
- Вот и вы! - воскликнул Миша. - Проходите, прошу... - И он посторонился.
Ринка задрала нос кверху и шагнула первой. Я -- следом за ней в узенький коридор. С кухни шкварчало. А в кресле и на диване... сидели худой юноша с взъерошенными вихрами на большой голове и толстым некрасивым котом с порванным ухом на руках, а еще... Ринкина бабушка, Анна Пал-на. В наглаженной юбке и кофточке старых времен, с уложенными в причесанную гульку волосами. Такой я ее никогда не видела.
- Бабушка! - воскликнула Ринка оторопело.
- Миша, ну, можно уже перестать помешивать? - кричал девичий голос с кухни. - Я же гостей хочу поприветствовать! Имей совесть!
Миша, замерший у стены, пытавшийся выглядеть просто бесплотным добрым духом, ожил.
- Это Машка... Я ее сменю. Вы пока познакомьтесь -- Анну Пал-ну вы знаете лучше меня, а это -- Гоша, наш бывший сосед с пятого этажа и Маркиз, его кот. Гош, прояви свою галатность, прошу.
И добрый Миша, наш спасительный круг, неохотно ретировался на кухню.
- Ну, что вы застыли, как две мокрые курицы, - обеспечила нам холодный душ Анна Пал-на. - За спиной у меня тут писульки писали, а семья ничего не знает?
- Ну, Миша! - воскликнула на кухне Маша, которой мы были обязаны, собственно, визитом. - Сколько можно... Отпусти меня уже...
- Закончи с этим, а потом пойдешь...
- Прошу вас, - встал Гоша с дивана и подошел к книжному столу, продолжая держать своего Маркиза на руках. Наверняка слишком тяжелого для такой фигурки. Только Гоша не возражал, да и Маркиз тоже. На миг мой взгляд с его, из-под круглых очков, пересекся, и мне показалось, что он как-то странно посмотрел на меня прежде, чем отступить и опустить глаза.
- Да, Анна Пал-на, - постаралась я говорить чинно. Искренность с откровенными врагами моей натуры у меня не в чести. Им отпор надо давать холодностью и безукоризненной вежливостью. - И вам добрый вечер.
Только у Ринки другие правила.
- Спасибо, бабушка, - сказала она спокойно, но многозначительно. - Сдала с потрохами.
- Ты сама себя сдала с потрохами, - округлила глаза Анна Пал-на. - Кто ж подумал, что ты собственную тетку заложишь?.. Стыд какой, со всеми психическими расстройствами.
Ринка вспыхнула. А у меня сердце заточил червячок, в рекордные сроки набирая размеры. Все внутри кричало, что пора убираться подальше. Закрыться в Облачных Холмах, от которых в честь визита пришлось отказаться, забыть про мир и помнить только рецепт лимонных меренг. Но... я обещала себе. Стараться ради Сокола. И жить по-настоящему.
- У всех свои истории, - сказала я тихо. Это было единственное предложение, которое я смогла сказать. Но это явно лучше, чем молчать. То, что удалось выдавить его из себя -- хороший знак.