– Никаких «если что»! Готова?
– Да!
– Вот это я понимаю… – одобрительно кивнула Ранита, оглядывая подружку. – Красивая. Жаль, в темноте толком не разглядишь. Ну, ничего, мы с парнями разожжем костер.
***
Скромные деревушки, ютившиеся у глинистых холмов, составляли разительный контраст Лесному – необъятной местности, где располагались дворянские замки. Селяне не мозолили глаза высокомерным соседям, но охотно продавали им молоко, мясо и овощи, за которыми на местный рынок приходили слуги богачей.
Особенно повезло жителям Ключей – эта деревня находилась ближе других к старинным поместьям. Нехитрые крестьянские товары раскупались в мгновение ока, а некоторым сельчанам удавалось наняться работниками к местным графам или князьям. Желающих было немало. Чем плохо жить, как в королевском дворце, сладко есть, не горбатиться в поле, да еще и прилично зарабатывать? Вот и бойкая Ранита, выросшая в Ключах, с детства к этому стремилась и при первой возможности пристроилась горничной в Розетту.
В этом краю сотни лет назад установились незыблемые правила, которые не смогла разрушить даже современность с ее автомобилями, электричеством, радио и газетами. Бывало, что дворянские мальчики играли с сельскими ребятами, но родители с обеих сторон этого не одобряли. Несколько раз деревенские девчата, нанявшиеся горничными в усадьбы, ухитрялись охмурить юношей «из благородных», но это было неслыханным событием, о котором говорили годами. Такие браки обычно распадались: страсть проходила, юноша осознавал, что женитьба ломает карьеру и рушит семейные связи. За разбитое сердце выплачивалась солидная компенсация – в накладе неудачливые женушки не оставались.
А сельские парни старались держаться от дворянок подальше – все знали, что за связь с богатой красавицей можно на всю жизнь угодить за решетку, а то и лишиться головы. Ведь королевский указ, подписанный лет триста назад, никто не отменял.
Элли, родившаяся в Розетте, знала эти тонкости. Помнила она и мягкие отцовские наставления: «Не ходи по лесу одна, принцесса, ведь туда захаживают деревенские парни. Мало ли, что у них на уме!»
Но сегодня после обеда, когда все разошлись, Ранита, убирая со стола посуду, поинтересовалась у Элли, которая от нечего делать ей помогала:
– Элли, а ты любишь сидеть ночью у костра, смотреть на звезды?
– Не знаю, – пожала плечами Элли. – Я никогда не гуляла ночами.
– Ну да! – изумилась Ранита. – Да быть такого не может! У всех в жизни это обязательно случалось.
– А у меня нет.
– Странно. Вот я в твоем возрасте… Ладно, не буду тебя смущать, – Ранита усмехнулась и ловко принялась складывать стопкой тарелки.
– Ты так говоришь, будто годишься мне в бабушки, а ведь ненамного меня старше! – рассмеялась Элли.
– Намного. Тебе еще семнадцати нет, а мне уже двадцать. Вот что хочу предложить… – Ранита поставила тарелки на серебристый поднос, понизила голос, и Элли заинтересованно замерла. – Устроим ночной пикник! Озеро, костер, гитара… Может, единороги к нам выйдут, в темноте их легче увидеть, чем днем. Представляешь, как будет хорошо?
– Будем вдвоем жечь костер? – брови Элли поползли вверх. – Знаешь, это странно.
– Ну что ты говоришь! – Ранита прыснула и перешла на шепот: – Конечно, с нами будут мальчики. Хорошие, ты не подумай! Кстати, у тебя ведь нет парня?
– Нет, – развела руками Элли. – Я пару месяцев дружила с Максом из соседней школы, но перед каникулами мы поссорились. Мне он не нравится – вроде красивый, умный, но надувается, как индюк, изображает из себя что-то.
– Да, бывают такие… – в глазах Раниты мелькнуло что-то странное, но она, словно стряхнув с себя наваждение, весело проговорила: – В общем, мой жених Серж и его друг Ден пригласили меня отдохнуть возле лесного озера. Почему бы тебе не пойти со мной? Посидим, поболтаем, Ден на гитаре играет, как артист. Ну что, прогуляемся?
– Нет, что ты! – замотала головой Элли и отчего-то покраснела. – Ведь это нельзя. Совсем нельзя.
– Что – нельзя? – Ранита сдвинула поднос с края стола, огляделась и выпрямилась. – Что именно нельзя-то? Сидеть у костра? Петь песни? Кто это запретил?
– Нельзя общаться дворянкам с сельскими мальчиками… – смутившись, выговорила Элли.
– Вот это да! – Ранита прыснула, склонилась к Элли и шепнула прямо в ее крошечное ухо, украшенное сережкой – бриллиантовой капелькой: – Знаешь, что именно нельзя? Спать вместе, вот что! А я разве об этом говорю? Я ведь только о прогулке говорю! А ты о чем? Вот так мысли у тебя. А еще принцесса!
– Да я ни о чем таком и не подумала, что ты! – вспыхнула Элли. – Но ведь папа будет против. Он за меня боится.
– Главное, чтобы ты не боялась! Элли, понятное дело, твой отец ничего не должен знать. А старикан Генриор – тем более. Надо, чтобы никто из Розетты не пронюхал. Условие одно – тайна!
– Тайна… – выдохнула Элли, и это слово ее воодушевило. Вспомнив отцовскую просьбу: «Не ходи в лес одна!», она тут же успокоила совесть: «Я же с Ранитой». Подумав, она проговорила: – Но ведь мы не сможем уйти незаметно. Поместье охраняет Рик.
– Это не проблема. Я угощу его чаем из сон-травы – меня в деревне научили такой заваривать. Не беспокойся, абсолютно безвредный! Даже полезный: наконец-то выспится трехголовый. В общем, договорились. Зайду за тобой в одиннадцать. Жди.
***
Элли открыла окно, в комнату ворвался воздух позднего вечера, напитанный сосновой смолой, душистым ветром, теплыми травами.
Ранита деловито заперла изнутри дверь, погасила свет и, ловко взлетев на подоконник, бесшумной кошкой прыгнула в траву. Элли последовала за ней – торопливо, чтобы не передумать.
– Как думаешь, нас не заметили? – спросила запыхавшаяся Элли, прислонясь к мощному старинному дубу. Девушки добежали до высокого ажурного забора с металлическим узором, окружавшего дворянскую усадьбу. Где-то мирно посапывал трехголовый серебристо-серый Рик. Элли понимала, что сон-трава для него безвредна, но все же чувствовала себя слегка виноватой.
– Конечно, нет, я всё предусмотрела, – сказала Ранита, вглядываясь в темноту графского сада. – Главное, окна старикана в другую сторону смотрят, а то бы он всё разглядел. Генриор – он такой, филин престарелый…
– Почему ты Генриора так ненавидишь?
– А за что его любить-то, вредного старикашку? «Ранита, вытри пыль!», «Ранита, почему не помогаешь кухарке?», «Ранита, тебя наняли не кофе пить!» «Ранита-Ранита… Окно еще не мыто!» – девушка, кривляясь, так ловко изобразила пожилого управляющего, что Элли расхохоталась. А потом все-таки сказала:
– Мне кажется, Генриор только выглядит строгим, а на самом деле добрый человек.
– Ха! С графской дочкой – конечно! Понятно, что для принцессы он старичок-добрячок. Ладно, пора нам. Придется через забор перелезть. Это просто: главное – на дуб забраться, а потом перепрыгнем… – Ранита вдруг осеклась, напряженно смерила Элли взглядом: – Подожди, а ты-то сумеешь? Что-то я не подумала, что ты девушка нежная.
– Я сумею, – просто сказала Элли.
Ранита лихо подпрыгнула, живо подтянулась на надежной упругой ветке, вскочила на толстый сук, оттуда взлетела выше – в широкую развилку, касающуюся витого забора, – и через секунду уже весело болтала ногами, обутыми в черные спортивные тапки.
– Ну, давай, леди, это не страшно, я подам тебе руку!
Элли глянула вверх и решилась. Она исцарапала ладони и едва не потеряла кепку, пока карабкалась по сучковатому стволу, но Ранита ее подбадривала:
– Держись крепче, цепляйся за ветку, принцесса!
Наконец Ранита втянула Элли в развилку, облегченно выдохнула и прыгнула через забор в мягкую траву. Элли секунду подумала – и соскочила так же: бесстрашно и безрассудно. Тихо охнула, ударив ногу, потерла колено, но тут же выпрямилась, поправила сбившуюся набок кепку.
– А ты молодец, смелая! – похвалила ее Ранита. – Ну, давай за мной.
Сумерки давно превратились в ночь – черную и густую, как крепкий кофе. Элли старалась не отставать от Раниты, хотя чувствовала тупую боль в ушибленной ноге и накатывающий страх. Она никогда не гуляла по лесу в темноте, и каждый шорох, каждая хрустнувшая ветка, каждый пронзительный крик ночной птицы гулко отдавались в сердце. Но чем быстрее Элли шагала, тем живее уходила тревога, уступая место легкому и приятному волнению.