Ласково обняв Элли, он поцеловал ее светлые волосы, прижался щекой к виску. Она уткнулась в его плечо, ощутила тепло крепких рук – и всё исчезло, растаяло. Сероватый, тронутый паутиной потолок превратился в черное звездное небо, шкафы с документами – в таинственный лес, а цветок в кадушке – в волшебное дерево.
На короткое время Элли и Ден снова оказались там, в летней ночи, где трещат цикады и вскрикивают ночные птицы, где трепещет вода в озере, где искрится, догорая, оранжевый костер. «Как же я его люблю…» – подумала Элли. Она подняла голову и не услышала, но увидела в блестящих серых глазах: «И я очень люблю, всегда буду любить».
– Милая Элли, я сделаю всё, чтобы ты ни о чем не пожалела. Ты – самая красивая, самая родная, – прошептал Ден. – Как бы я хотел в день нашей помолвки подарить тебе кольцо! Я обязательно подарю, когда выйду отсюда. Но главное – теперь мы вместе.
– Навсегда… – прошелестела Элли.
– Навсегда, – эхом отозвался Ден.
Он осторожно приподнял ее подбородок, бережно поцеловал в прохладные губы. Затрепетав, Элли закрыла глаза. Пропал кабинетный запах затхлых бумаг и сырости. Ее окутал аромат красных яблок, разнотравья, терпкой хвои и свежих листьев. Она обвила Дена тонкими руками и готова была стоять рядом с ним и час, и весь день, будто упорхнуло время.
Но уже через мгновение в дверь три раза требовательно постучали. Ден и Элли неохотно отстранились друг от друга.
Вошел Иголтон в сопровождении низенького морщинистого тролля – родители остались за порогом кабинета. Тролль мгновенно нацепил на запястье Дена наручник и виновато пошевелил острыми зелеными ушами.
– Ну, что, все формальности соблюдены, решения приняты, документы подписаны, – сказал Иголтон, глянув на Элли и Дена сквозь стекла очков, в которых отражались лампы в простых белых абажурах. – Госпожа Элалия Розель, вы должны вернуться к родителям, а вы, подданный Дин, – увы, в камеру. Но уже ненадолго, – ободрил он и покачал головой. – Да уж, первый случай в моей многолетней работе, когда такое дело завершается благополучно! Однако, на правах старшего, посмею напомнить, что помолвкой и свадьбой дело не заканчивается. А будет ли у истории счастливое продолжение, зависит только от вас.
***
После душных лабиринтов Зеленого замка всем приятно было глотнуть свежего сентябрьского воздуха. Когда привратники мягко затворили тяжелые ворота, Эмилия обратилась к Дамаре:
– Вас подвезти? Мы с дочерью едем в город, а граф в поместье. Там до ваших Ключей недалеко.
– Нет-нет, не беспокойтесь, – поспешно замотала головой Дамара. – Вы уж поезжайте, а я останусь. Дочь у меня тут в больнице лечится, к ней загляну, на автобусе недалеко. Да и по столице пройдусь, раз уж до города добралась. Я на поезде домой вернусь. У меня уже и обратный билет куплен.
– Хорошо, до встречи! – кивнула Эмилия. Граф тоже вежливо кивнул, а Элли робко сказала: «До свидания».
Дамара, потуже завязав платок, не оглядываясь ушла в сторону автобусной остановки.
– Непростая женщина, – задумчиво сказала Эмилия. – С виду скромная, а видно, что с характером. Да и невесте нашей не слишком рада. Слышишь, невеста? Готова искать со свекровью общий язык?
– А куда ей теперь деваться? – хмуро ответил за Элли граф. – У меня мать тоже была не подарок.
– Просто молодым нужно жить отдельно! – отрезала Эмилия. – Дворяне, сельчане, горожане – неважно. Отдельно – и всё! Надо строить свою семью, а родителей приглашать в гости. Вот тогда все будут хорошими.
– Да я и сам это понял, Эмилия, – вздохнул граф. Обернулся, посмотрел на скамейку возле ворот. – Давайте присядем ненадолго. Вот и солнышко выглянуло. Смотрите, какая красота!
Элли посмотрела по сторонам. Старинный Зеленый замок, упирающийся шпилями в лазурное небо, походил на громадный корабль. Шелестели золотые клены и алые рябины, ажурные листья падали на сочную, не пожухшую еще траву.
Они присели на лавочку, отец взял Элли за руку. Она оставалась молчаливой, но отец с матерью видели ее сияющие глаза, разрумянившиеся щеки и чувствовали, что это другое молчание, – не гнетущее, а счастливое. Будто она наполнила сердце драгоценными камушками – и за разговорами боится их растерять.
– Ну, дорогая Элли… – начал было отец. И осекся, потому что из остановившейся неподалеку спортивной машины яркого салатного цвета вышел красивый светловолосый молодой человек в модном черном плаще. Он заметил их, нервно хлопнул дверцей. Подошел и молча остановился возле скамейки.
– Здравствуй, Андреас, – Эмилия удивленно посмотрела на старшего сына и, когда тот кивнул, полюбопытствовала. – Каким ветром тебя сюда занесло?
– Да, вот уж не ожидали… – пробормотал граф.
– Что тут неожиданного? – выпалил Андреас. – Я говорил по телефону с Миленой, она сказала, что вы поехали в Зеленый замок… к этому! А я как раз был в столице. Скажите-ка, дорогие родители… – в сторону Элли брат даже не посмотрел. – Надеюсь, вы еще не подписали никаких документов? Не предприняли никаких сумасшедших шагов?
– Предприняли, – холодно отозвалась Эмилия и поправила лиловый шарф. – И подписали. Можешь поздравить сестру – она теперь невеста.
Элли покраснела, отвела глаза, а Андреас в бешенстве вскинул руки.
– Не может быть! Когда я ехал сюда, боялся, что не успею, но все-таки верил, что у вас хватит ума… простого здравого смысла! Нет, я не понимаю, просто не понимаю! Допустим, вас не волнует моя судьба, – по вашей милости я уже никогда не найду достойную жену. Но Элли! Вы же на нее надышаться не можете. Вы же над ней дрожите! И отдаете замуж за какого-то деревенского остолопа!
– Андреас, остановись, – сухо сказал граф.
– Ден – очень хороший человек, – тихо сказала Элли.
– А ты помолчи! – Андреас кинул разъяренный взгляд на сестру. – Будто разбираешься в людях! С ума сойти, какую же невероятную глупость вы совершили! А всё этот курчавый… – Андреас с досадой стукнул кулаком о спинку скамейки; все поняли, что он говорит о Берри. – Явился на нашу голову! Не было его десять лет – и пусть бы совсем сгинул!
– Что ты говоришь, Андреас? – побледнела мать. – Как ты можешь? Ты ведь даже не встречался с ним. Вы даже не пытались поговорить!
– О чем мне говорить с этим бродягой? Пришел, все карты перетасовал, устроил нашей девчонке помолвку с деревенщиной! Да если бы не он, про этого сельского ухаря все бы через неделю забыли! А Элли – первая!
– Я бы никогда… – вступила она, но Андреас, вскипев, махнул рукой.
– Помолчи, тебе говорят! Бестолочь! Устроила гулянки… Тебе просто нужно было вовремя надрать уши, запереть в комнате и никуда не пускать! А этот моряк пусть катится обратно в свои океаны! Он нам чужой человек, посторонний! Нечего ему делать в Розетте! Ведь не зря бабушка всегда говорила, что он рожден…
Звонкая, крепкая, увесистая отцовская оплеуха прервала его пылкую речь. Побледневшая Эмилия и растерянная Элли глянули на графа – тот выпрямился, расправил плечи, надвинул на лоб серую шляпу. Андреас не ожидал такого – даже не успел увернуться.
– Ну, отец… – в ярости ахнул он, схватившись за щеку. – Ты даже в детстве ни разу меня не ударил, а теперь…
– А теперь послушай и не перебивай! – граф взялся за ворот черного плаща Андреаса. Тот легко мог скинуть отцовскую руку, но подавился возмущенными словами.
– Я никому не позволю обижать грязными намеками мать своих детей, – тихо проговорил граф. – Поэтому – извинись.
Нависла тишина. Эмилия хотела было сказать, что не нужны ей никакие неискренние извинения, но Андреас, прищурившись, выдавил:
– Извини, мать… – и тут же вскинулся. – Только вы вообще не так меня поняли!
Граф кивнул и продолжил:
– Теперь про помолвку. Элли выйдет за Дена – это решено. Ты можешь с ним не общаться, как и с Берри, – это твое право. Но оскорблять не будешь. Кстати, думаю, он и сам не позволит называть себя деревенщиной или как-то еще – парень, я поглядел, крепкий. Свадьба состоится, это уже решено.