Как будто разговор об этом мог каким-то образом изменить динамику между нами, мог заставить одного из нас — или нас обоих — почувствовать себя зажатыми. Но к черту это дерьмо. Я никак не мог скрыть свои чувства к Пантере, и не было причин, по которым я должен был это делать. То, что мы нашли вместе, было реальным, пугающим и совершенно удивительным, и я хотел, чтобы он знал, о чем я думаю.
— Ну, это здорово, — сказала Хлыст, прожевывая еще одну порцию жаркого. — Может быть, немного сомнительно, что вы двое являетесь партнерами там и здесь. Но я хочу верить, что ваши члены не встанут на пути вашей конкурентной стороны.
Это, казалось, привлекло внимание Пантеры. Он повернул голову в ее сторону, нахмурив брови.
— Конечно, этого не произойдет. Это то, что думают люди?
Гудини покачал головой и сделал еще глоток своего молочного коктейля.
— Нет. Только Юта, но ты уже знаешь это.
Я кивнул, проглатывая свой кусок бургера.
— Да, но он гребаный идиот, так что он не в счет.
— Согласна, — сказала Хлыст, а затем поморщилась, когда она повернулась в сторону Пантеры. — Как твой отец воспринял все это? Я не завидовала вам двоим в тот вечер на балу. Я имею в виду, я гордилась вами обоими, но черт. Я бы наложила в штаны, столкнувшись лицом к лицу с капитаном Хью — я имею в виду, твоим отцом.
Я сам не смог бы сказать это лучше. Та ночь была напряженной. Общение не только с нашими коллегами-стажерами, но и с отцом Пантеры было огромным событием. Хотя теперь казалось, что это было целую вечность назад, и, к счастью, насколько мне было известно, никаких последствий не было.
— Он в порядке, — наконец сказал Пантера. — Он был шокирован, но он просто хочет для меня лучшего.
Боже, я надеялся, что это правда. Но поскольку никто из нас не видел его отца с той ночи, мне просто пришлось поверить Пантере на слово. Он бы знал, если бы его отец был на тропе войны... верно?
— Это круто. Я имею в виду, что он собирается делать? — сказал Гудини, приподняв бровь. — Запретить вам двоим видеться друг с другом?
Пантера покачал головой, но я чувствовал, что ему становится не по себе от всех этих личных вопросов.
— А как насчет вас двоих? — сказал я, переводя тему. — Поговорим о маловероятной связи. Я понимаю, что выбор ограничен, Хлыст, но даже мой мальчик Гуч был бы лучшим вариантом, чем этот парень, ты так не думаешь?
Гудини усмехнулся.
— Что? Тот мускулистый засранец? Я удивлен, что он может поместиться в кабине пилота.
— Да? Ну, я удивлен, что они впустили тебя в одну из них.
Хлыст посмотрела на мужчину рядом с ней, на ее накрашенных губах играла улыбка, и по тупому выражению лица Гудини было ясно, кто главный между этими двумя.
— Ты чувствуешь себя немного его соперником, любимый? — спросила она.
О Боже. Гудини собирался лишиться обеда из-за нас с Пантерой, но я не сильно отставал, думая о нем в этой роли.
Чувство, которое Пантера явно разделял.
— Если ты не возражаешь, Хлыст, последнее, что мне нужно, чтобы ты делала, это заводила его.
Она одарила нас нераскаявшейся улыбкой.
— Хорошо, — сказала она, затем повернулась обратно к Гудини. — Я заглажу это перед тобой позже.
Я закатил глаза и посмотрел на Пантеру, притворяясь, что меня тошнит, и когда он ухмыльнулся, я улыбнулся в ответ. Это было приятно — вот так сидеть с ним. Казалось естественным шутить с Хлыстом и Гудини. Когда я снова повернулся к ним лицом, Хлыст обхватила рукой своего мужчину.
— Что касается твоего вопроса о том, почему я оказалась с Гудини, я нахожу странным, что ты, из всех людей, спросил об этом.
Какого хрена? Почему я должен знать что-то больше, чем кто-либо другой? Не было похоже на то, что я подсчитывал хорошие стороны Гудини. Были ли они вообще у этого парня?
Выражение моего лица, должно быть, передало мое замешательство, потому что Хлыст начала смеяться, расслабленным, беззаботным смешком, который заставил меня выгнуть бровь.
— Он настойчив. Я подумала, что если кто-то и сможет понять, как это может разрушить чьи-то стены, то это будешь ты. — Она обратила свое внимание на мужчину рядом со мной. — Это безумно сексуально, когда тебя так безжалостно преследуют, верно, Пантера?
Ухмылка Пантеры была медленной и чувственной, и, черт возьми, она творила безумные вещи с моими внутренностями. Мое сердце бешено заколотилось, в животе все перевернулось, и когда он ответил:
— О да, совершенно сексуально, — я посмотрел на Хлыст, которая прокладывала поцелуями дорожку вдоль челюсти Гудини.
— Вы двое не могли бы забрать остальную еду с собой? — Пантера сжал руку на моем бедре, и я добавил:
— К черту это, — вытащил две двадцатидолларовые купюры и бросил их на стол. — Мне не нужны лишние калории.
Мы все выскользнули из кабинки и направились к двери, желая побыть где-нибудь наедине — единственное, о чем сейчас все думали.
Гудини посмотрел поверх капота своего джипа туда, где я стоял рядом с Пантерой и его мотоциклом.
— Вы двое будете на вечеринке у бассейна завтра вечером?
Пантера кивнул, и это было все, что он успел сделать, прежде чем мои губы оказались на его губах, и я услышал, как Гудини и Хлыст захлопнули двери машины. Когда они дали задний ход и умчались, я прошептал:
— Встретимся на базе?
Пантера потянулся за своим шлемом.
— Еще бы. О, и Соло?
— Да? — сказал я, пятясь к своему мотоциклу.
— Не забудь взять с собой свой длинный толстый карандаш. Нам это может понадобиться, чтобы составить список вещей, которые нужно купить для завтрашней вечеринки у бассейна.
Глава 17
Соло
— Я собираюсь сбегать в магазин и купить немного «Хайнекена» для вечеринки у бассейна позже, — крикнул я достаточно громко, чтобы Пантера мог услышать меня из-за льющегося душа. — Хочешь чего-нибудь?
— Да, — крикнул он в ответ. — Смазка.
Я ухмыльнулся, обернув кожаный браслет вокруг запястья, а затем просунул голову в ванную.
— Она закончилась? Прошло всего два дня.
Пантера раздвинул занавеску, и вырвался клуб пара, ненадолго скрыв довольную ухмылку на его лице.