В любую секунду чудовищность того, что он говорил, могла подействовать на меня, и мой мозг взорвался бы.
В любую секунду…
— Тогда... — Да, вот оно. Официально короткое замыкание в мозге. — Я не понимаю. Что вообще было в тот день в магазине? Потому что, да, возможно, вы не сказали этого прямо, но вы заставили меня поверить в одну вещь, когда... что? Вы имели в виду… что? Почему вы тогда все это сказали?
— Легко совершить ошибку, учитывая, что он не знает, как улыбаться, — сказал Пантера себе под нос. Его слова рассмешили бы меня, если бы я все еще не был занят переглядыванием с его отцом.
Капитан Хьюз поднял брови.
— Разве не очевидно, почему? Если бы я мог выбрать более легкий путь для Гранта, я бы так и сделал. Но это не в моей власти, и он ясно дал понять, что его выбор — это его личное дело. Он выбрал тебя. Я только хотел знать, сделаешь ли ты то же самое.
Мой рот закрылся. Было ясно, что капитан Хьюз заботился о своем сыне и что его слова были искренними, даже если выражение его лица никогда не менялось. Или, может быть, это была грубая, прямая манера общения, которая сбила меня и всех вокруг него с толку. В любом случае, то, что он только что сказал, произвело явное впечатление на Пантеру, который опустил голову.
Я сжал его руку, чувство вины поднималось во мне.
— Мне так жаль. Я думал… Наверное, я неправильно понял то, что он сказал...
— Нет. — Пантера покачал головой. — Возможно, ты спроецировал свои чувства на то, что он сказал, но он все равно предупреждал тебя. — Он повернулся к своему отцу. — Я мог потерять его, потому что ты вмешался.
Капитан Хьюз открыл рот, чтобы ответить, но затем передумал, что бы он ни собирался сказать, и кивнул.
— Не делай так больше, — сказал Пантера. — Соло никуда не денется, ни сейчас, ни после окончания школы. — Он сжал мою руку в ответ. — Он остается. Понимаешь?
— Я понял.
— И ты. — Он снова повернулся ко мне. — Не позволяй никому снова вмешиваться. Хорошо?
Я попытался сдержать ухмылку, но она все равно вырвалась наружу.
— Я обещаю.
— Хорошо. — Он откинулся на спинку стула с таким видом, словно с его плеч свалился груз, но мне все еще оставалось сказать одну вещь.
— Капитан Хьюз? Я люблю вашего сына. Возможно, однажды я облажался по-королевски, но больше я этого не сделаю. — Я поднял наши соединенные руки вверх, положив их на стол. — Вы сказали, что хотите, чтобы я поступил правильно, и я здесь, чтобы сказать вам, что делаю это. Потому что то, что нужно Гранту, — это я, и, как он сказал… Я никуда не собираюсь уходить. Никогда.
Пантера просиял, когда я поднял наши руки, чтобы запечатлеть поцелуй на его костяшках. Я случайно взглянул на его отца и был потрясен, увидев намек на улыбку.
— Хорошо, — хрипло сказал он, а затем прочистил горло. — Ну, теперь, когда это решено, Пантера, не мог бы ты пойти проведать свою мать, и Матео, пожалуйста, передай булочки.
Глава 32
Пантера
Настроение между стажерами было напряженным, когда мы направились в раздевалки, чтобы переодеться для полета. Дух товарищества и дружба, которые мы построили за время, проведенное вместе за последние три месяца, отошли на второй план, поскольку каждый из нас думал о том, что принесет нам сегодняшний день.
Сегодня был последний день наших занятий. Это был день, когда мы должны были выяснить, кто из нас был не только самым опытным пилотом истребителя, но и самым хитрым, когда дело доходило до принятия быстрых решений в воздушном бою.
Мужчины и женщины, которые записались на этот курс, сделали это с одной целью: выйти на первое место. И хотя это по-прежнему было моим приоритетом номер один, так же как и благополучное возвращение домой и начало следующей главы моей жизни с Соло.
Мы провели все утро, обсуждая с коммандером Леви план полета, прежде чем он дал нам наши заключительные задания по программе, и неудивительно, что они оставили самый сложный полет напоследок.
Сегодня мы поднимемся в наших первоначальных парах, и нам будет поручено провести ближний и личный воздушный бой. Во время нашего пребывания здесь, на курсе, мы обычно придерживались BVR-тренировки по стрельбе из ракет за пределами визуальной дальности, когда вы фиксируете свою цель поражения так, что они даже не видят вас. Но это дерьмо с близкого расстояния было целым набором других трюков. Это была техника, которая практически устарела в сегодняшнем воздушном бою, но кое-чему каждый из нас, пилотов истребителей, должен был научиться на случай, если мы окажемся в ситуации, когда все пошло наперекосяк, и все, на что нам оставалось полагаться, — это наше быстрое мышление и маневренность.
В сегодняшней миссии я бы взял на себя руководство, а Соло был бы моим ведомым. Он направился в свой отсек переодеваться, а я последовал за ним по пятам. Он был необычно тих во время утреннего брифинга, но по его нахмуренным бровям и стиснутой челюсти я мог сказать, что он просто обрабатывал всю информацию, которую нам дали для этого последнего полета — а ее было много.
Этот вид боя был самым напряженным и необходимым. Именно в подобных миссиях пилот либо преуспевал, либо терпел неудачу, и сегодня мы точно узнаем, на какой стороне мы приземлились.
— Итак, ты готов к этому? — сказал я, останавливаясь возле отсека, где Соло раскладывал свое снаряжение.
— Чтобы в последний раз надрать Гучу задницу? Тебе лучше поверить в это. Будет приятно дать Хлысту еще одну причину для ее позывного имени. Знаешь, когда она оглянется назад, чтобы увидеть нас у себя на хвосте.
Я усмехнулся, когда Соло натянул свой летный костюм и начал закреплять его на бедрах, затем я зашел в его отсек, чтобы вручить ему спасательный жилет. Когда он надел ремни безопасности и подтянул их к ногам, я убедился, что не спускаю с него глаз, чтобы не отвлекаться на то, насколько хорошо этот элемент защитного снаряжения подчеркивал... ну, его снаряжение.