— Ты сошла с ума, — сказала Миранда и возвратилась к своей книге.
— Я знаю, что ты полюбишь его. Ты только должна провести достаточно времени в его компании.
Миранда сжала губы и упрямо продолжала смотреть в книгу. Эта беседа была неразумной.
— Он будет здесь только два дня, — размышляла Оливия. — Мы должны действовать быстро.
Миранда перелистнула страницу и сказала:
— Ты делаешь то, что ТЫ хочешь, Оливия, но я не буду участвовать в твоих замыслах.
Вдруг Миранда встревожилась.
— Нет, я передумала. Не буду делать то, что ты хочешь. Если я оставлю это дело тебе, то я окажусь на пути к Гретна-Грин прежде, чем буду знать об этом.
— Интригующая мысль.
— Ливви, никакой свадьбы. Я хочу, чтобы ты пообещала мне.
Выражение лица Оливии стало хитрым.
— Я не буду обещать того, чего я не могу сделать.
— Оливия.
— Ох, хорошо. Но ты не можешь остановить Уинстона, если он думает о женитьбе. И судя по его недавнему поведению, он именно это и делает.
— Только до тех пор, пока ты не вмешаешься.
Оливия вздохнула и попыталась выглядеть оскорбленной.
— Мне больно от того, что ты так думаешь.
— О, пожалуйста. - Миранда возвратилась к своей книге, но было почти невозможно сосредоточиться на сюжете, когда в уме считаешь в обратном порядке … двадцать, девятнадцать, восемнадцать …
Конечно, Оливия не способна замолчать больше, чем на двадцать секунд.
Семнадцать … шестнадцать …
— Уинстон будет прекрасным мужем, разве ты так не думаешь?
Четыре секунды. Это было замечательно, даже для Оливии.
— Он молод, конечно, но мы тоже.
Миранда проигнорировала ее.
— Тернер, вероятно, был бы тоже прекрасным мужем, если бы не появилась Летиция и не испортила его.
Миранда перебила.
— Ты не думаешь, что это жестокое замечание?
Оливия слегка улыбнулась.
— Я знала, что ты меня слушаешь.
— Это почти невозможно, — пробормотала Миранда.
— Я просто говорила, что…
Оливии подняла подбородок, и ее пристальный взгляд переместился на дверной проем позади Миранды.
— И он теперь здесь. Какое совпадение.
— Уинстон, — воскликнула Миранда весело. Но это был не Уинстон.
— Извините за вторжение, — сказал Тернер, один уголок его рта изогнулся в ленивую и чрезвычайно слабую улыбку.
— Извини, — пробормотала Миранда, чувствуя себя неожиданно глупо. — Мы говорили о нем.
— Мы говорили также и о тебе, — сказала Оливия. — Совсем недавно, по сути дела.
— Дьявольские вещи, я надеюсь.
— О, действительно, — сказала Оливия.
Миранде удалось сдержанно улыбнуться, поскольку Тернер сел напротив нее.
Оливия наклонилась вперед и кокетливо положила подбородок в свои руки.
— Я только говорила Миранде, что, по моему мнению, ты будешь ужасным мужем.
Он выглядел удивленным.
— Довольно точно.
— Но я собиралась сказать, что при надлежащем обучении, — продолжала Оливия, — ты мог бы быть реабилитирован.
Тернер встал.
— Я ухожу.
— Нет, нет, Тернер! — Оливия окликнула его со смехом. — Я дразнила тебя, конечно. Нет надежды на исправление. Но Уинстон… Сейчас Уинстон походит на кусок глины.
— Я не буду говорить ему, что ты сказала это, — пробормотала Миранда.
— Не говори, что ты не согласна, — возразила Оливия с вызовом. — У него не было времени, чтобы стать ужасным, какими становится большинство мужчин.
Тернер наблюдал за своей сестрой с неприкрытым изумлением.
— Как такое могло произойти, что я сижу здесь, слушая ваши лекции по управлению мужчинами?
Оливия открыла свой рот, чтобы ответить — что-что умное и хитрое — но именно в этот момент появился дворецкий и спас их всех.
— Ваша мать требует вашего присутствия, леди Оливии.
— Я вернусь,— предупредила Оливия, выходя из комнаты. — Я очень хочу закончить эту беседу.
И затем, с дьявольской улыбкой и взмахом руки, она ушла.
Тернер подавил стон — его сестра будет чьей-то смертью, но только не его — и обратился к Миранде.
— Тяжелая книга? — спросил он.
Она показала книгу.
— О, — сказал он с усмешкой.
— Не смейся, — предупредила она.
— Я и не думал об этом.
— И не обманывай, — сказала она и попыталась напустить на себя вид воспитательницы, который, как ей казался, хорошо получался.
Он откинулся назад, смеясь.
— Сейчас я не могу пообещать этого.
В этот момент Миранда просто сидела там и выглядела одновременно строго и серьезно, но затем выражение ее лица изменилось. Было видно, что Миранда о чем-то думает. Наконец, она приняла решение.
— Что ты думаешь об Уинстоне? — спросила Миранда.
— Он мой брат, — заявил он.
Миранда протянула руку и опустила запястье, как будто бы говоря — кто еще?
— Ну, — сказал он и замолчал, не зная, о чем именно она ожидала услышать. — Он — мой брат.
В ее глазах плясали смешинки.
— Очень откровенно.
— О чем именно ты спрашиваешь?
— Я хочу знать, что ты думаешь о нем, — настояла она.
Его сердце ухнуло в груди по непонятной ему причине.
— Ты имеешь в виду, — спросил он с расстановкой, — считаю ли я, будет ли Уинстон хорошим мужем?
— Похоже, что все пытаются сделать из нас пару.
— Все?
— Ну, Оливия.
— Едва ли я тот человек, который способен дать какой-то романтический совет.
— Таким образом, ты не думаешь, что я должна снять шляпу перед Уинстоном, — сказала она, наклоняясь вперед.
Тернер моргнул. Он знал Миранду, он знал ее в течение многих лет, и именно поэтому он был совершенно уверен, что она не способна сделать это движение лишь с намерением показать ее удивительно прекрасную грудь. Скорее от рассеянности, которая привела к такому результату.
— Тернер? — пробормотала она.
— Он слишком молод, — заявил он.
— Для меня?
— Для любого. О мой Бог, ему только двадцать один.
— На самом деле ему все еще двадцать.
— Точно, — сказал он неловко, еще больше желая поправить свой шейный платок и при этом не быть похожим на дурака. Ему стало жарко и становилось трудно сосредоточиться на чем-то другом, но не на Миранде.
Наконец, она откинулась назад. Слава Богу.
Но она ничего не говорила. До тех пор, пока он, наконец, не помог себе.
— Ты собираешься преследовать его?
— Уинстона? — Казалось, она обдумывала это. — Я не знаю.
Он фыркнул.
— Если ты не знаешь, тогда ясно, что не должна.
Она повернулась и посмотрела ему прямо в глаза.
— Это — то, что ты думаешь? Любовь должна быть очевидной и ясной?
— Разве кто-то говорил о любви? — спросил он с некоторой злостью и одновременно сожалением в голосе, но Миранда, безусловно, поняла, что это была недопустимая тема для разговора.
— Хммм.
У Тернера внезапно появилось неприятное ощущение того, что она осудила его, и этот вывод укрепился, когда она вновь сосредоточила свое внимание на книге, которая лежала на ее коленях.
А он сидит здесь, как идиот, наблюдая за тем, как она читает свою книгу, и пытается придумать какое-то хитрое замечание.
Она вновь посмотрела на него и спросила спокойно, но с оттенком раздражения в голосе.
— У тебя есть планы на вечер?
— Ни одного, — приврал он: на самом деле, он хотел вывести на прогулку своего мерина.
— Уинстон скоро приедет.
— Я знаю.
— Именно поэтому мы говорим о нем, — объяснила она, как будто это имело значение. — Он приезжает на мой день рождения.
— Да, конечно.
Она снова наклонилась вперед. Боже, помоги ему.
— Ты действительно помнишь? — спросила она. — У нас завтра вечером будет семейный ужин.
— Конечно, я помню, — тихо проговорил он, хотя это было не так.
— Хм, — пробормотала она, — спасибо тебе за твои мысли, так или иначе.
— Мои мысли, — отозвался он эхом. О чем, черт возьми, она говорила теперь?