Она выдохнула, отпрянув, и сказала безжизненным голосом.
— Вы омерзителен, Тернер.
— Я всего лишь говорю правду. Ты догадываешься, почему я не пошел дальше? Почему не сорвал с тебя ночную рубашку и не взял тебя там же, на диване?
Ее глаза расширились, дыхание стало прерывистым. Он обзывал себя неуклюжим, тупым и мерзким, но не мог остановиться, не мог перестать глупо надеяться, что она, черт побери, наконец-то поймет. Она должна понять, кем он действительно был, на что он был способен, и на что нет.
Он поступил так из благородных побуждений, а она не была даже благодарна?
— Я объясню тебе,— прошипел он. — Я не пошел до конца из уважения к тебе. И я скажу еще кое-что... - Он замолчал и чертыхнулся, увидев, что она смотрит на него с вызовом, провокационно, говоря всем своим видом: «Ты сам не веришь в то, о чем говоришь».
Это и было проблемой. Он прекрасно осознавал, что хочет сказать, как сильно он ее желает. И что, если бы, в тот день, они не были в доме его родителей, возможно, он не смог бы остановиться.
Но она не должна узнать этого. Он не хотел, чтобы у нее появилась такая власть над ним.
— Поверь мне, — пробормотал он больше себе, чем ей. — Я не хотел разрушить твое будущее.
— Оставь мое будущее мне, — ответила она сердито. — Я знаю, что делаю.
Он презрительно фыркнул.
— Тебе двадцать лет. И ты думаешь, что все знаешь?
Она впилась в него взглядом.
— Когда мне было двадцать, я тоже думал, что знаю все. — Тернер пожал плечами.
Ее глаза погрустнели.
Тернер попытался не обращать внимания на скручивающийся в его животе комок вины. Ведь у него нет причин чувствовать себя виноватым, да и вообще, все это было смехотворно. Не будет же он осуждать себя за то, что не лишил ее невинности. Все, что он придумал сказать, было:
— Когда-нибудь, ты будешь благодарить меня за это.
Она посмотрела на него с удивлением.
— Ты говоришь, как ваша мать.
— А ты становишься дерзкой.
— И ты обвиняешь меня в этом? Ты, который обращается со мной, как с ребенком, хотя прекрасно знаешь, что я — женщина.
Сгусток вины обретал щупальца.
— Я способна принимать свои собственные решения, — сказала она вызывающе.
— Похоже, что нет. — Он наклонился вперед, и опасная вспышка сверкнула в его глазах. — Или ты, действительно, позволила бы мне на прошлой неделе стащить сорочку и целовать свои груди?
Она густо покраснела от стыда, и, дрожа, спросила,
— Не хочешь же ты сказать, что это — исключительно моя ошибка?
Он закрыл глаза и зарылся пальцами обеих рук в волосы, понимая, какую глупость он только что сказал.
— Конечно, это не твоя ошибка, Миранда. Пожалуйста, забудь, что я сказал.
— Точно так же, как ты хочешь забыть, что целовал меня? — Ее голос был лишен каких-либо эмоций.
— Да. — Он посмотрел в ее глаза и увидел пустоту, которой там прежде не было, он никогда не видел подобного выражения на ее лице. — О, Боже, Миранда, не делай этого.
— Не делай этого, сделай то, — взорвалась Миранда. — Забудь то, помни об этом. Реши уже, Тернер, чего же ты все—таки хочешь! Но, судя по всему, ты и сам этого не знаешь.
— Я на девять лет старше тебя. — сказал он резко. — Не говори со мной снисходительно!
— Мне очень жаль, Ваше Высочество!
— Не надо так, Миранда.
И вдруг Миранда, только что печальная и замкнутая, внезапно взорвалась.
— Прекрати указывать мне, что делать! Разве я заставляла тебя целовать меня? Да, я хочу тебя. Будешь утверждать, что не желаешь меня? Ты хочешь меня и знаешь об этом. Я не настолько наивна, чтобы не понимать этого, и тебе не удастся меня разубедить!
Тернер не мог перестать смотреть на нее и прошипел:
— Ты не понимаешь о чем говоришь.
— Нет, я знаю! — Ее глаза вспыхнули, а руки сжались в кулаки.
У Тернера вдруг появилось предчувствие, что это именно тот момент, которого он опасался. Все зависело от того, что сейчас произойдет. Он чувствовал, что чтобы они сейчас не сказали друг другу — добром это не кончится.
— Я прекрасно знаю, что говорю, — повторила Миранда. — Я хочу тебя.
Его тело напряглось, а сердце загрохотало в груди. Но он должен был положить этому конец.
— Миранда, ты только думаешь, что хочешь меня, — сказал он быстро. — Ты просто никогда не целовалась с кем-нибудь еще...
— Не надо говорить за меня. — Она окинула его горящим от желания взглядом. — Я знаю, что я хочу. Тебя.
Его голос выходил из-под контроля, а ему следовало быть спокойным для того, что он собирался сказать. — Нет, ты ошибаешься. Это — простое увлечение.
— Будь ты проклят! — бушевала Миранда. — Ты что, ослеп? А может ты слепоглухонемой? Это не увлечение, ты, идиот! Я люблю тебя!
О, мой Бог.
— Я всегда любила тебя! С того момента, как я впервые тебя увидела, девять лет назад. Я любила тебя все эти годы, каждую минуту.
— О, мой Бог.
— И не говори мне, что это — детское увлечение, потому что это не так. Возможно, когда-то так оно и было, но не теперь.
Он ничего не говорил. Только сидел и смотрел на нее, как ненормальный.
— Я знаю свое собственное сердце, Тернер, и я люблю тебя. Мне нечего больше добавить, но если у тебя есть хоть капелька благопристойности, то скажи же что-нибудь — я не вынесу этой тишины! Ради Бога, мигни хотя бы!
Он не мог сделать даже этого.
Глава 10
Два дня спустя, Тернер был все еще ошеломлен. Миранда не пыталась поговорить с ним, даже не приближалась к нему, но время от времени, она могла ловить его взгляд с необъяснимым выражением на лице. Она знала, что выбивала его из колеи, поскольку у него не было присутствия духа, чтобы отвести глаза, когда их взгляды встречались. Он только смотрел на нее на несколько мгновении, а потом, моргнув, отворачивался.
Миранда продолжала надеяться, что однажды он ей кивнет.
Однако же, большую часть уикенда они сумели не оказываться в одном и том же месте в одно и то же время. Если Тернер катался на лошади, то Миранда ходила исследовать оранжерею. Если Миранда гуляла по саду, то Тернер играл в карты.
Очень цивилизованно. Очень по-взрослому.
И не раз Миранда думала, что это разрывает ей сердце.
Даже за едой они не видели друг друга. Леди Честер гордилась своими способностями составлять пары, и так как было непостижимо, что Миранду и Тернера могли окутывать романтические отношения, она никогда не сажала их вместе. Тернера всегда окружала стая симпатичных леди, а Миранду чаще всего отсылали составлять компанию седеющим вдовцам. В отличие от нее, Оливию всегда сажали с тремя чрезвычайно красивыми и богатыми джентльменами. Одного справа, другого слева, а третьего напротив.
Миранда весьма успешно изучила домашние средства от подагры.
Однако, леди Честер, оставила составление пар на один из вечеров на самотек - это был ее ежегодный поиск сокровищ.
Гости должны были искать парами. И так как цель гостей состояло в том, чтобы жениться или вступить в связь (что зависело от семейного положения), каждая команда состояла из одного мужчины и одной женщины. Леди Честер выписала имена гостей на листках бумаги и поместила всех дам в один мешочек, а мужчин в другой.
И теперь она опустила руку в один мешок. Миранда почувствовала тошноту в животе.
—Сэр Энтони Уэлдав и …— Леди Честер засунула руку в другой мешок. — Леди Ридланд.
Миранда выдохнула, не понимая до этого, что задержала дыхание. Миранда сделала бы все, чтобы разделить пару с Тернером, и все, чтобы избежать этого.
—Бедная мама. — Прошептала Оливия ей в ухо.— Сэр Энтони Уэлдав очень слабый, маме нужно будет сделать всю работу.
Миранда приложила палец к губам.
—Я ничего не слышу.
—Мистер Уильям Фитцью и … мисс Шарлота Глэддиш.