Урофф-Колтофф что-то заговорил по-русски, тоном «не будем горячиться», но заместитель директора его слушал разве что вполуха: его внимание было занято зрелищем, которое если и забудется, то не скоро.
От головы без тела шли пульсирующие кровью трубки к шее лежащей в ледяной каше голой женщины. Это ее жизнь сейчас едва не прервалась навсегда.
— Бог мой! — ахнул Скиннер.
Скалли раздвинула занавес — и ни годы врачебной практики, ни опыт работы над икс-файлами не подготовили ее к такому зрелищу. Но она преодолела ужас, направилась к каталкам и сказала Скиннеру:
— Малдеру нужны теплые вещи и горячее питье. Займитесь им, а здесь работа для меня.
Скиннер приковал старого хирурга наручниками к какому-то прибору, а двое ассистентов остались помогать Скалли, которая уже с характерным спокойствием и в нервной спешке мыла перед операцией руки.
Скиннер вылетел из трейлера, грохнув дверью, и побежал через двор к сараю. Быстро убедился, что русский еще не скоро придет в сознание, сковал ему руки за спиной, подошел к Малдеру, в полубессознательном состоянии сидящему на земле возле сарая среди разрубленных кусков мяса, которые были когда-то сотрудницей ФБР.
— Малдер! — окликнул его Скиннер, присев рядом.
Он снимал с себя пальто. Малдер поднял на него мутный взгляд:
— Женщина… там внутри… помощь. Ей нужна помощь.
— С ней Скалли, — сказал Скиннер. — Пациентка в хороших руках.
Малдер уставился на Скиннера, стараясь убедиться, что глаза работают и это не галлюцинация.
— Скиннер?
— Рад видеть тебя живым, — улыбнулся заместитель директора.
— Ах ты… здоровенный… лысый… красавец… Мне холодно.
Уолтер Скиннер, не замечая пронизывающего ветра, прижал к себе Малдера теснее.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
СЕЛЬСКАЯ МЕСТНОСТЬ В ВИРДЖИНИИ
13 ЯНВАРЯ
Газетный заголовок напомнил Фоксу Малдеру кричащие баннеры из раздаваемых в супермаркетах таблоидов. Но это был не таблоид, а одна из крупнейших вашингтонских газет с материалом от «Ассошиэйтед пресс».
ФБР АРЕСТОВАЛО СОВРЕМЕННОГО ФРАНКЕНШТЕЙНА, — гласил он. Дальше была помещена фотография, особенно приятная для Малдера. Специальный агент Драмми, вызванный Скиннером на место вместе с другими агентами, работавшими по делу Бэннэн, стоял рядом с собачьей клеткой, только что погруженной в кузов машины. А в клетке, используемой как временное пристанище для транспортировки, сидел доктор Урофф-Колтофф, и лицо с запавшими щеками казалось еще мрачнее через металлическую сетку на двери.
Малдер сидел в своем домашнем кабинете в свитере и в джинсах, снова вернувшись к собиранию газетных вырезок о странных событиях. Просто в этом странном событии он оказался участником. Прошли целые сутки, сами события отдалились, и только царапины и синяки на лице свидетельствовали, что все это было на самом деле.
— Малдер…
Он обернулся, увидел в дверном проеме видение в коричневом свитере и юбке. Женщину, которую он любит.
— Что стряслось, док? — спросил он шутливо, но осторожно — слишком многое между ними произошло за эти дни.
Она вошла в этот его захламленный беспорядочный уголок, обнимая себя за плечи, будто от холода, хотя в доме была жарища. И сказала тихо:
— Отец Джо умер. — Он замер на мгновение, она тоже помолчала и добавила, кивнув, будто чтобы подчеркнуть правду своих слов: — Он был очень, очень болен.
Малдер уронил ножницы, но статья про «Франкенштейна» была почти уже вырезана до конца, так что он оторвал ее от полотна газеты.
— Ты это читала? — спросил он, вставая и потрясая вырезанной статьей. — ФБР официально заявляет, что лишенный сана священник Джозеф Криссмен был во всем этом соучастником. И ни слова о его роли консультанта, ничего об экстрасенсорной связи.
Она удивленно приподняла брови:
— Малдер, он умер. Его больше нет. Он вполне мог быть соучастником — мы уже никогда не будем знать истину.
— Я ее знаю, Скалли, — сказал он, подходя к ней. — И ты тоже знаешь.
— Я — нет.
— Вот как? Я могу это доказать. Он умер от рака костного мозга, так? Как и тот человек, которому наш доктор Франкенштейн пришивал новое тело.
— Малдер…
— В котором часу ты вынула трубки из шеи Черил Каннингэм? В какой момент ты прекратила кровоснабжение головы Франца Томчезина?
Она чуть наклонила голову, и настороженное лицо сказало ему: она отлично понимает, к чему он клонит.