Барменша поджала губы и стала усиленно протирать салфеткой кофейные чашки.
— Я им не нравлюсь, — сказал старичок. — Я им всем не нравлюсь. Это можно понять, но это чертовски трудно выносить.
9 марта 1992 года
06:50
Без десяти семь «шевроле», елозя по раскисшей лесной дорожке, едва не уткнулся бампером в зад все того же устрашающего вида джипа, который теперь стоял без огней. Малдер посветил внутрь салона. Там было пусто. Скалли зябко передернулась. Стало совсем холодно, под ногами похрустывали льдинки. «И насморка не избежать, — злорадно подумала она. — Буду ходить с вот таким носом… красным, мокрым…» У нее была своя методика бороться с простудой: представлять самые яркие картины сопливого будущего. Организм пугался…
По причине поднимающихся на востоке Орегонских гор утро в этой части побережья наступало на час позже, чем ему полагалось бы по часам. И если на шоссе как-то можно было поверить (невзирая на залепившие небо тучи модного цвета «мокрый асфальт») в скорый приход рассвета, то в лесу все оказалось по-ночному непроглядно. Скалли осмотрелась. Почему-то показалось, что это совсем другой лес. Не тот, в котором они были вечером. Может быть, это лес на другой планете…
— Ну, веди, где ты нашла этот пепел… — сказал Малдер, и в этот миг откуда-то издалека донесся крик!
Истошно, захлебываясь, кричала девушка.
Нельзя было терять ни секунды.
— Я туда, — показал Малдер, — а ты туда…
В лесу нелегко определить направление звука.
Скалли проломилась через колючие кусты на опушке, вытаскивая на ходу пистолет. Козел ты, доктор Немман…
Мы, мол, с детективом Майлзом… мы такие крутые…
Она бежала, экономя дыхание. Потому что за собственным шумным дыханием не слышно уже ничего. И никакие тренировки… не спасут…
Лощина. Осторожнее, Старбак.
Обломанная ветка оцарапала щеку.
Опять эти чертовы кусты, кто их придумал…
Скалли влетела в следующую лощинку и тут же увязла по колено. Пистолет уже мешал. Сунула в карман. Дотянулась до какого-то деревца, ухватилась, потянула. Деревце хрустнуло, но выдержало. Скалли выцарапалась вверх по склону. Тут начинались многолетние толстые деревья без подлеска. Она на миг остановилась, стараясь понять направление. Снова раздался крик. Чья-то душа вылетала с этим криком…
Туда.
Под ногами чавкает мягко и как-то по-особому. Наверное, этот самый «пепел». Потом, потом… Небо в просветах ветвей было почти зеленым — цвета океанской воды. А здесь темно. Ну хоть бы чуть-чуть света, чуть-чуть солнца… Снова лощинка. Ручей по дну. Скалли посветила фонарем. Если вон по тем камням — можно перепрыгнуть… Следы.
Кто-то шел. В тяжелых ботинках. Очень быстро шел…
Уже после дождя.
Только что.
Она додумывала это, перепрыгивая с камня на камень. И последнее умозаключение совпало у ее с появлением из-за дерева темного силуэта с чем-то длинным в руках. Пистолет — в кармане…
Скалли заслонилась фонарем.
Удар — в общем-то несильный, не в расчете убить — вышиб фонарь из руки. Приклад ружья скользнул по предплечью и обрушился на лоб.
Было совсем не больно. Как по деревяшке. Короткая белая вспышка под черепом. Скалли остановилась, будто забыла что-то. Человек стал виден хорошо. А, детектив, как вас там.
Детектив вдруг медленно взмыл вверх, при этом почему-то не отрываясь от земли. А сама земля встала вертикально и за неясную — а может, и чужую — вину наградила Скалли хорошей оплеухой но лицу.
— Я говорил вам: не подходите к моему сыну…
Кто говорит? Кто говорит? Это я. Заратустра…
Стало темно.
Малдер услышал сдвоенный вскрик: более далекий и уже знакомый — и близкий, короткий, оборвавшийся всхлипом.
— Скалли?
Молчание.
— Скалли-и!!!
Только общий вздох леса: ветер прошел по вершинам, стряхивая капли.
Ну, все. Если с ней что-нибудь… если…
Он вылетел на полянку — крошечную, три шага на три. С той стороны из тени шагнул человек. Ствол дробовика смотрел Малдеру в живот.
— На землю, — хрипло сказал человек. Детектив Майлз, конечно. — Бросьте оружие — и мордой вниз.
— Вы сошли с ума, — сказал Малдер. — Вы препятствуете деятельности ФБР.
— Я вас предупреждал… — голос детектива завибрировал. — Я вам говорил: держитесь подальше…
— Спокойно, детектив, спокойно. У вас в руках оружие. Вот, я кладу пистолет…
— Ближе ко мне!
— Мотель тоже вы подпалили? — спросил неожиданно Малдер.
— Вы что, совсем идиот?! На землю!..
— Он же ее убьет, Майлз. Он ее сейчас убьет…
Детектив поднял голову и издал странный звук — короткий оборвавшийся вой. Потом — метнулся в темноту. Малдер бросился за ним.
Детектив несся сквозь орешник напролом, как кабан. Малдер отставал шагов на двадцать. Поэтому, когда детектив вдруг исчез из виду, он успел притормозить. Здесь было что-то вроде гигантской, заросшей деревцами и кустарником воронки размером с футбольное поле. Края воронки почти отвесные, ближе к дну они закруглялись. Чтобы спуститься, надо было спрыгивать футов с восьми-десяти. Малдер замер, осматриваясь. В рассветных сумерках были хорошо видны двое: девушка, вытянувшаяся на земле, и голый по пояс парень, стоящий во весь рост с вытянутыми вперед и вверх руками. Он не прикасался к девушке и вообще не двигался, но Малдеру показалось, что тело девушки приподнялось над землей и стало медленно поворачиваться… А потом он услышал характерный лязг затвора дробовика.
Детектив стоял на колене и целился в парня.
Целился в своего сына…
— Не-е-е-ет!!! — заорал Малдер и прыгнул вниз.
Он успел в последний миг: дробовик оглушительно выпалил, и картечь прошла в стороне от ребят над землей, вздымая палые листья. Малдер успел еще изумиться, что здесь под ногами сухие и листья, и трава… кажется, детектив ударил его — он не понял, не заметил… Потому что все вокруг залил ослепительный белый, с ртутным отливом, свет. Свет падал сверху, но увидеть его источник было невозможно — и не потому, что он был слишком ярок (даже на солнце может посмотреть, прищурясь, терпеливый человек), а потому, что свет образовывал своего рода завесу, за которую взгляду проникать не разрешалось. Малдеру показалось, что источников света несколько, расположенных рядом — как рефлекторы в операционной лампе, — но он не поручился бы за это даже одним центом.