В его кабинете подверглись обсуждению несколько довольно далеко идущих планов, которые предусматривали и высадку подводными лодками секретных агентов, и тайную заброску на подмандатные острова наблюдателей под видом путешественников и миссионеров[119].
Но все эти планы забраковывались нашим высшим начальством или же нами самими по причине их неосуществимости. В конце концов мы приняли решение, которое, по нашему мнению, могло обеспечить нам получение нужной информации. В то мирное время было принято посылать корабли с визитами вежливости в иностранные военно-морские базы. Поэтому мы предложили, чтобы несколько наших крейсеров, например из тех, что направляются в Китай или возвращаются оттуда (с офицерами разведки на борту), посетили японские подмандатные острова с таким визитом. А за время их пребывания там можно было многое сделать. Наши военные и военно-морские власти были в восторге от предложенного плана и горячо поддерживали его, тогда как наши дипломаты отнеслись к этой идее отрицательно. Они считали, что предложение о нанесении подобных визитов могло привести к неприятным дипломатическим осложнениям, а им не хотелось нарушать ту спокойную, безмятежную атмосферу в дипломатических кругах, которая ревностно поддерживалась в гостиных Токио и Вашингтона.
Все же было предпринято несколько нерешительных попыток в виде ничего не означающих вежливых дипломатических нот, в которых говорилось о «желательности» предлагаемых визитов вежливости кораблей на острова в центральной части Тихого океана. Но японцы либо совсем не отвечали на эти предложения, либо отвечали таким же уклончивым языком, каким были написаны наши ноты.
Когда идея визитов вежливости оказалась окончательно отвергнутой, мы вернулись к нашим первоначальным планам, составленным с учетом более действенных методов разведки. Все больше и больше с течением времени приходили мы к убеждению о необходимости срочной посылки наблюдателей на подмандатные острова, невзирая на то, понравится это японцам или нет. Было ясно, что ни одному наблюдателю не позволят поехать туда, если раскрыть его личность, а о целях поездки заявить прямо. Выходом из этого положения могла быть только посылка секретного агента под видом путешественника, который способен внушить доверие и в то же время со знанием дела выполнить поставленную перед ним задачу. В то время когда мы в Токио все еще обсуждали целесообразность и осуществимость такого мероприятия, вашингтонские власти, вероятно, решили действовать, и их действия привели к одному из самых странных событий, которые мне пришлось наблюдать во время моей довольно продолжительной службы в военно-морской разведке.
Весной 1923 года — к этому времени Уотсона сменил капитан 1 ранга Лиман X. Коттен — внимание американского военно-морского атташе привлек один американец, только что прибывший в Иокогаму, которого часто видели в довольно дешевеньких кабачках и в домах гейш. «Система», разработанная Уотсоном, действовала безотказно, и мы установили, что этот американец на самом деле является отставным офицером и якобы выполняет важное секретное задание. Как сообщил он нам в один из моментов некоторого «просветления» в Иокогаме, ему в Вашингтоне дали задание направиться на подмандатные острова под видом безобидного путешественника и «узнать, что творится на этих островах».
Американский военно-морской атташе, не посвященный в этот секрет Вашингтона, был в полном неведении. Однако капитан 1 ранга Коттен не являлся таким человеком, который обижается, когда его не замечают бюрократы. Он понял сразу, что, хотя его официально и не предупредили об этом, миссия этого офицера имеет к нему прямое отношение и что теперь, кроме решения своих сложных задач, он должен установить в кабаках Иокогамы скрытое наблюдение за странным американцем.
Установить личность незнакомца, а также его намерения не представлялось трудным. Мы никак не могли понять, как такому безответственному человеку, нарушающему все правила и принципы разведки, можно доверить столь серьезное дело. Несмотря на нашу тревогу и удивление, нам было трудно что-либо предпринять в отношении таинственного незнакомца, являющегося офицером в отставке да еще посланного с секретным заданием высшими властями в Вашингтоне.
В течение нескольких дней мы вели наблюдение за этим «агентом» и установили, что он не выходил из иокогамских кабаков. Каждое появление отставного офицера в кабаках раскрывало все новые и новые сведения о его предстоящей поездке не только нам, но, безусловно, и японской контрразведке. Мы поняли, что этот «тайный агент» перестал быть полезным задолго до момента, когда он приступил к выполнению своего секретного задания.
Вскоре после того как первое требование в отношении «полковника X», как мы его теперь называли, достигло военно-морского атташе, я имел удовольствие принять участие в ряде экстренных бесед. Я нашел военно-морского атташе в довольно взволнованном состоянии.
— Мы имеем массу неприятностей с этим «полковником X», — сказал он.
— Пьет опять, я знаю, — заметил я.
— Не опять, — ответил капитан 1 ранга. — Он находится теперь в состоянии длительного опьянения.
Даже в таких случаях Коттен проявлял чувство юмора.
— Что мы можем предпринять? — спросил я.
— У меня есть план, — ответил он. — Полковник в настоящее время находится, безусловно, в плохом физическом состоянии, и ему требуется немедленная медицинская помощь. Я предлагаю доставить его в наш военно-морской госпиталь в Иокогаме, пусть начальник госпиталя капитан 1 ранга Уэб признает его больным и как можно быстрее отправит в Соединенные,. Штаты.
Все горячо одобрили этот план, и на следующее утро полковника, крепко спящего после очередной попойки, увезли в госпиталь. Проснувшись, он обнаружил, что лежит в отдельной палате нашего госпиталя. В комнате находился главный фармацевт Зембш, который скорее выполнял роль надсмотрщика и тюремщика, чем медицинской сестры. Беспокойство Коттена о состоянии здоровья полковника оказалось вполне оправданным после первого же осмотра его Уэбом. Полковник пребывал в таком состоянии, что мы даже не могли решиться отправить его домой. Поэтому нам посоветовали дать ему возможность набраться сил, прежде чем отправлять его в утомительное путешествие. Коттен возражал против какой-либо задержки, но в конце концов согласился, и полковник остался в госпитале под наблюдением Зембша.
Спустя неделю Коттен позвонил мне и попросил немедленно прибыть к нему по срочному делу.
— Захариас, — обратился он ко мне, — опять наш друг «X»!
— Что-нибудь он натворил?
— Черт бы его побрал, — воскликнул капитан, — его нет в госпитале, он в самовольной отлучке!
— Убежал?
— Я не знаю. Уэб сейчас сообщил по телефону, что они нигде не могут найти полковника. Зембш потратил целый день на розыски. Он заглянул во все кабаки, но так и не напал на его след.
Находясь в таком забавном, но в то же время печальном положении, мы обратились за помощью в японское бюро розыска пропавших людей и к другим местным властям.
В поисках «полковника X» мы и японцы перевернули все вверх дном в Токио и Иокогаме, но безуспешно. Полковника считали пропавшим без вести, а в конце второго месяца его исчезновения военно-морского атташе вызвали в японское военно-морское министерство, чтобы сообщить ему некоторые сведения. «Полковник X» находился на острове Джалуит — одном из подмандатных островов. Он достиг наконец пункта своего назначения, о котором открыто говорил еще в Иокогаме. Никто не мог отрицать того факта, что полковник был человеком большой изобретательности и решимости, несмотря на трагические недостатки своего характера. С острова Джалуит сообщили, что полковник сильно болен. На самом же деле, как сказал капитану 1 ранга один из чиновников военно-морского министерства, доктора считали, что он долго не проживет.
— Как быстрее доставить его в Токио? — спросил Коттен и тут же получил заверение о принятии японцами немедленных мер.
— Вот увидите, — сказал он мне, вернувшись из нашего посольства, которое также занималось этой, можно сказать, международной проблемой, — они что-то замышляют. Я не думаю, чтобы полковника доставили в Токио живым.
Военно-морское министерство заверило нас, что все будет сделано в течение двадцати четырех часов и что полковника доставят в Токио немедленно. Но на следующее утро военно-морскому атташе сообщили по телефону из кайгунсё, что беспокоиться о транспортных средствах уже не нужно: полковник умер в прошлую ночь, его тело сразу же предали кремации, а что касается праха, то мы можем забрать его, если хотим.