В шифропереписке содержится разгадка дела четы Ро-зенберг. В документах они фигурируют как агенты советской разведки. Однако «атомными шпионами» они не были, а занимались совсем другими делами: они сообщали о работах в области радиолокации. И тем не менее американские спецслужбы супругов Розенберг представили крупнейшими шпионами XX в. По сути дела, им сильно не повезло. И скорее всего потому, что других людей, которые тесно работали с советской разведкой и активно передавали атомные секреты, захватить, арестовать и передать суду не удалось.
Роковую роль в судьбе Розенбергов сыграла ошибка руководителей научно-технической разведки МГБ СССР Квасникова, Барковского и Раина, направивших оперативного работника И. Каменева на связь с курьером Розен-бергов Гарри Голдоме, которого уже допрашивала американская контрразведка.
Американское правительство несколько раз давало задание своим спецслужбам провести проверку и доказать причастность конкретных лиц к передаче атомных секретов Советскому Союзу. Но всякий раз расследование оканчивалось неудачно. Американские спецслужбы были взбешены постоянной утечкой информации, но в еще большей степени тем, что поймать при этом никого не удается.
А утечка шла через Оппенгеймера: он предоставлял доступ к секретным материалам людям, чьи симпатии были на стороне Советского Союза. Почему же американским спецслужбам не удавалось обнаружить источник утечки информации? Скорее всего потому, что они полагались только на техническое прослушивание и на технику перехвата и совершенно не имели надежной агентуры среди ученых. Кроме того, сначала спецслужбы пошли по ложному пути — они сосредоточили свои усилия на поиске немецких шпионов и только в 1943–1944 гг. начали всерьез выяснять, у кого какие симпатии, прежде всего под подозрение попадали те, кто лояльно относился к коммунистам. Но время было упущено.
Правда, американским контрразведчикам удалось нащупать кое-какие советские связи. И они даже попытались прогнать через них дезинформацию. Однако достичь этим практически ничего не удалось.
Например, один из сотрудников советской резидентуры в Нью-Йорке, курирующий поставки по ленд-лизу, А. Раин (в 1947–1949 гг. возглавлял научно-техническую разведку МГБ СССР) получил более 50 секретных документов о разработках атомного оружия от подставленных ему агентов ФБР. Но научный уровень их составителей был невысок. Давая в них правильную характеристику работ по атомной бомбе, они вписывали неверные формулы и расчеты о проведенных экспериментах. Экспертиза, проведенная академиками А. Иоффе и И. Курчатовым, легко позволила установить содержащиеся в них дезинформационные данные.
Что касается участия Н. Бора в сотрудничестве с советской разведкой, то известно, что к нему в Данию ездили Я. Терлецкий и Василевский для консультации. Бор дважды принимал Терлецкого и прокомментировал открытый доклад Смита. У Бора удалось получить подтверждение, что реакторы могут быть с замедлителями двух типов: на тяжелой воде и графитных стержнях. Эта информация была исключительно важной. Бора никто не принуждал, никто не вербовал, тем не менее он не поставил в известность ни английские, ни американские спецслужбы о характере заданных вопросов (а их было более 20) и тем самым скрыл то, что СССР находится на подходе к созданию атомной бомбы.
В 1945 г. американцы сообщили У Черчиллю: «Младенцы благополучно родились». Атомная бомба была создана. Перед союзниками встал вопрос о том, что сказать Сталину. Вот как об этом вспоминал Черчилль:
«Президент и я больше не считали, что нам нужна его помощь для победы над Японией. В Тегеране и Ялте он (Сталин. — В.Б.) дал слово, что Советская Россия атакует Японию, как только германская армия будет побеждена, и для выполнения этого обещания уже с начала мая идет непрерывная переброска русских войск на Дальний Восток по Транссибирской железной дороге. Мы считали, что эти войска едва ли понадобятся, а поэтому теперь у Сталина нет того козыря против американцев, которым он так успешно пользовался на переговорах в Ялте. Но все же он был замечательным союзником в войне против Гитлера, и мы оба считали, что его нужно информировать о новом великом факте, который сейчас определял положение, не излагая, впрочем, подробностей. Как сообщить ему эту весть? Сделать это письменно или устно? Сделать ли это на официальном или специальном заседании, или в ходе наших повседневных совещаний, или же после одного из таких совещаний?