– Надолго? Когда вернешься?
Денис отпер дверь и вышел, даже не глянув в ее сторону. Распаренное лицо сразу стянулось морозцем. По пустынной улице подкатила серая убитая «Волга», и он привычно плюхнулся на скрипучее сиденье.
– Вас ждут, – сказал невыспавшийся водитель с ядовитой сигаретой во рту. И сочувственно потянул носом. Наверное, ему было неловко в два часа ночи вытаскивать человека из домашнего отдыха. И хотя водитель оперативной машины в этом не виноват, ему хотелось как-то оправдаться.
– Там такой здоровый трупешник, а в нем дырок десять, как решето!
«Пять дырок, самое большее!»
Денис поймал себя на мысли, что чуть не произнес это вслух. Черт! Веселенькая картина: убийца в роли следователя! Надо быть начеку, контролировать слова, жесты, взгляды… Когда-то он читал, что при приближении убийцы раны убитого начинают кровоточить… Да, кажется в книжке про Тома Сойера. Насколько это верно? Часто писательский вымысел основывается на реальных фактах или поверьях…
Посередине темного парка светили фары машины и карманные фонари, с непонятной на первый взгляд целесообразностью толклись какие-то люди, большинство из которых Денис знал – если не по именам, то по фамилиям, а на крайний случай по должностям и лицам.
…Вечером накануне прошел небольшой дождь, к ночи подморозило, и вмерзшее в осеннюю грязь тело с немалым трудом перевернули на спину. Лица понятых – коренастого парня в ветровке и его девушки – заметно побледнели. Парень попытался бодро хмыкнуть: пожили, видали, – но наружу вырвался короткий писк. Он полез в карман за сигаретой.
Мертвый Курлов выглядел немногим хуже живого Курлова. Как влепился тогда в землю после первого выстрела, так и застыл: плоский рыбий взгляд, задранная губа приоткрывала зубы, лицо с вдавленной левой щекой потеряло симметричность, руки подняты вверх. Неестественная поза, как у перемороженых судаков на витрине рыбного отдела. И выражение лица такое же. Неестественное. Никакое.
– Кто обнаружил тело? – одеревеневшими губами спросил Денис.
Парень в ветровке поднял голову.
– Я… Мы идем с занятий… Он лежит. Пьяный, думаю… Ленка говорит: смотри, под ним… Лед красный…
«Какие могут быть занятия в два ночи? – пронеслось у Дениса в голове. – С блядок, наверное, рулили. И шли бы себе спокойно мимо, а не зырили по сторонам!»
– Ничего больше не заметили? Что-нибудь подозрительное?
Парень отрицательно покрутил головой. Его подруга закивала. Они смущенно посмотрели друг на друга, потом парень сказал:
– А, ну… Старикан этот. Бомж… Крутился тут неподалеку. Бутылки искал, что ли…
– Да вот он. – Милицейский опер Рудько – верткий парень с простецким лицом и в простецкой же одежде, показал на доходягу в болоньевой куртке, который грыз ногти, забравшись с ногами на скамейку. – Видно, хотел карманы обшарить!
– Чего? – каркнул бомж. – Ничего я не хотел. А видать – видал, ну… Он как выстрелил, это… И другой – очередью, у меня над головой прям… И этот упал и вон лежит как лежал, я его не трогал, ну. А тот вон тама стоял!..
Он ткнул пальцем в сторону цементного памятника советским колхозникам, где уже работали кинолог с собакой и неторопливо вышагивал эксперт-криминалист. «Чтоб ты сдох, зараза», – пожелал Денис доходяге. И откуда он тут взялся?!
– И что? – спросил он. – Куда пошел второй?
– Ну пошел и пошел, я откедова знаю… Вон туда.
Рука махнула в противоположную от памятника сторону. Все правильно, именно туда Денис и направился. Его прошиб пот, ноги стали ватными. Черт, он все видел.
– А как выглядел? – подключился Рудько.
– Ну такой… Высокий, ну, по типу… это… – Доходяга повертел пальцами, прицелился взглядом в опера, отвернулся: не то. Посмотрел на Дениса. – Ну… примерно по типу его такой. Тож длинный, без шапки.
– Хорошо, с вами еще поговорим, – пробормотал Денис, отвернувшись к судмедэксперту. Это был Михалев – молодой парень, его ровесник. – Что у тебя?
– Четыре огнестрельных, – произнес тот. – В жизненно важные органы. Смерть наступила мгновенно.
От неопытности он использовал правильные, но неестественно звучащие в устной речи обороты. Однако следователь-ровесник его не слушал.
Денис как зачарованный уставился на распростертое тело Курлова. Грудь, грудь, плечо, живот. А в пятый раз он, оказывается, промахнулся. Ах ты сука, Курлов. Ах ты тварь…
– Бомж, не бомж… – вслух рассуждал Рудько. – Вроде и бомж. Да толстый больно. И зубы хорошие.
– Осматривал? – поднял голову Денис. Он подумал, что Рудько сам похож на бомжа.
– Не. Медицина смотрела, судмедэксперт то есть. А я пока этого пас… – Рудько показал на настоящего бомжа.