На фото две женщины в коротких пальтишках, одна скуластая, коротко стриженная, другая – с косой, выбивающейся из-под берета. В руках у первой большой сверток, перевязанный ленточкой.
– Да, она и есть, Настасьюшка, царство ей небесное…
– Да какой же он шалапут, Васильевна! – возмущается тетушка. – Серьезный хлопец был, посерьезней многих!..
– Пока в Псков не съехал, – мрачно прокомментировала вторая.
Перед глазами опять потемнело. «Грипп», – подумал вдруг Денис. И тут же почувствовал, как холодец с картошечкой просятся обратно.
– Позвольте…
Он вышел из-за стола, аккуратно сдвинув в сторону тетушек, и вышел на крыльцо. Перегнулся через перила, ожидая спазма. Нет. Отпустило. Он осторожно присел на ступеньки, достал сигарету. Из дома вышел, покачиваясь, усатый. Денис протянул ему пачку. Тот плюхнулся рядом.
– А бабы, значит, выдумали, будто ты этот… оборотень, – усатый чиркнул спичкой, спрятал огонек в огромной пригоршне и поднес его Денису. – За урядником побежали. За мной то есть.
– Вы, значит, урядник, – сказал Денис.
– Угадал. – Он глубоко затянулся и выпустил дым через нос. – Решили, ты из этой банды, которые убивают, а потом квартиры перепродают… В газетах, вон, чуть не каждый день пишут.
– Точно, пишут. А чем я не бандит? Молодой, нахальный, из большого города приехал.
Урядник хмыкнул.
– Задумчивый ты больно для бандита. И документы у тебя в порядке. На, держи.
Он протянул Денису его бумажник и удостоверение. Тот вскинул голову и привстал.
– Держи, держи. Не обижайся. Здесь неспокойно последнее время, много всякого случается, так что… На войне как на войне. А по Генку и до тебя приезжали. Тоже к Васильевне ходили. Двое. Про биографию спрашивали, и про географию, и про анатомию, и все такое.
– Кто такие? – Денис проверил бумаги и сунул в карман.
– Говорили, с завода. Издалека «корочками» помахали. Типа всех так проверяют.
– И что?
– Ничего.
Урядник сдул пепел, не вынимая сигареты изо рта.
– Генка как устроился на этот свой завод, так и писать матери перестал. Но это я еще понять могу. А вот через неделю, как приезжали эти двое, она и померлато. В горле у нее что-то опухло. Задохнулась ночью.
Он выплюнул окурок и, приподнявшись, сморкнулся на снег. Денис достал из бумажника фото Синицына и протянул ему.
– Ну и что? – сказал урядник. – Видел я у тебя эту фоту. Кто это?
– Я думал, вы знаете, – сказал Денис. – Это Синицын. Тот, которого я ищу.
– А-а. Значит, не того Синицына ищешь. Здесь такой никогда не жил. Генка-то в неполные тридцать, когда приезжал последний раз, уже лысеть начал. Вот отсюдова, – он провел руками от висков вверх, – у него все, считай, повылазило. И на макушке лысина… Да и лицо другое. Совсем непохож. Не мог так человек измениться за несколько лет-то…
– А он хромал? – спросил Денис.
– И ты туда же, в анатомию…
Урядник посмотрел на него, потом встал и потянулся.
– А чего ты такой белый с лица, хлопец? Будто стирального порошку объелся. Не пошло тебе угощение, видно. Ты лучше ночь здесь, у Васильевны, переспи, а потом отправляйся домой.
Он открыл дверь и потоптался на пороге, обивая снег с сапог. Денис тоже встал.
– А у Генки кличка здесь была, знаешь какая? – сказал урядник. – Генка Полторы Ноги. Вот так-то.
Денис прищурился.
Человека, которого он искал, не существовало в природе. Это был фантом, призрак. Но тогда кто действовал под его обличьем?
«Жигуленок» вырулил на залитый неоновым светом проспект, пристроился в правый ряд и не спеша покатился вдоль тротуара.
– Надеюсь, хоть не зря бензин палим, – сказал Белов. – Ну рассказывай, что там дальше было.
Денис вытянул голову и огляделся.
– На следующем светофоре направо, – сказал он.
– Не учи ученого. Как доехать, я и без тебя соображу. Говори. Участковый-то что? Вестей не подавал?
– Подавал. Позвонил, говорит, есть такая квартира. Две недели назад одна дамочка зашла утром в уборную, а там – по щиколотку. И с потолка льет, и из шахты. Позвонила в ЖЭС, прибежали сантехник со слесарем. Звонили в квартиру этажом выше – ничего. Ломать боялись, но оказалось, у дамочки муж – какая-то шишка. Взломали. Никого дома нет, в комнатах порядок, в туалете в стояке трубу прорвало. Трубу заделали, дверь восстановили, квартиру опечатали. Прописан там некто Волобуев Сергей Викторович, один в четырехкомнатной квартире. С тех пор он не появлялся.
– Какая квартира?
– Тридцать вторая.
– Соседей твой участковый опрашивал, фото сверял?