– А у меня просрочен, – сказал Анатолий Олегович.
– Думаю, ничего страшного.
Видя их замешательство, спортсмен снова улыбнулся, показав ослепительно белые зубы.
– Хозяину ваши паспорта без надобностей. Он мне поручил подыскать приличных людей, а кругом только пьянь и ворье! А про вас я порасспрашивал, – спортсмен неопределенно показал рукой в глубину кафе. – Все говорят, что вы мужики нормальные, вам довериться можно…
Анатолий Олегович приосанился и позволил себе улыбнуться.
– Это Машка сказала? В смысле, Мария Ивановна? Из бухгалтерии?
– Все сказали, и она подтвердила, – кивнул молодой человек. – Только смотрите, мужики, чтобы я брехуном не выглядел: решает все хозяин. Я вас привезу, он с вами поговорит, посмотрит на вас и решит. А я только свое слово скажу – мол, путевые ребята! Но думаю, дело выгорит. Тогда с вас магарыч!
– Да о чем речь! – возбужденно воскликнул Банан. – Да мы хоть три бутылки выставим, правда, Кирьян?
– А куда ехать? – спросил Анатолий Олегович, пропустив мимо ушей фамильярность соратника.
– Недалеко, в Яблоневку. За полчаса доедем, – спортсмен показал через окно на стоявшую возле «Луны» машину. – Потом обратно сюда вас привезу, мне в четыре на работу надо. Так что, если в другое место, придется вам самим добираться.
– Да ерунда, мы куда угодно дотопаем, правда, Кирьян!
Банан махнул рукой. Он был по-прежнему возбужден.
– Да и живем мы там рядом…
Он осекся и посмотрел на своего старшего: не сболтнул ли лишнего?
– Тогда поехали? – спортсмен пристально смотрел на Анатолия Олеговича. Тот озабоченно размышлял о чем-то. А именно – о том, что ситуация напоминает получение телеграммы бомжом, собиравшим бутылки на пляже.
– Поехали? – Спортсмен перестал улыбаться.
Кирьян вдруг понял, каким-то шестым своим чувством уловил, что все происходящее сейчас и в самом деле имеет исключительную, возможно даже, роковую для него важность, но если он останется сидеть за столиком и никуда не пойдет, то ему суждено просидеть в этой вшивой кафешке до скончания своих дней и не высовывать нос на улицу.
– Так что?
– Пошли, Банан, – сказал Кирьян, встал и направился к выходу.
Машина при ближайшем рассмотрении оказалась обычной «Волгой», но внутри было чисто, и пахло одеколоном. Они проехали через центр города, потом за окнами замелькали бесконечные ряды девятиэтажек Северного «спального» микрорайона.
– Так где мы жить будем? – расспрашивал Банан. – В доме? А как же вещи?
– Не в доме, конечно. Там сторожка есть, специально для сторожа. В дом заходить нельзя, он на охране. Вы смотрите, там дисциплина, не подведите меня…
Конкретные ответы несколько успокаивали Кирьяна, хотя многое в этой истории ему казалось странным. Все-таки они с Бананом, и надо это самокритично признать, мало похожи на приличных людей, которым можно доверять. И вряд ли у персонала «Луны» есть основания так уж хорошо их характеризовать. И потом, при чем здесь «Атаман»?
Банан продолжал свои расспросы, но, чем дальше они отъезжали, тем менее разговорчивым становился их водитель. В конце концов он совсем перестал отвечать, словно не слышал. Банан тоже замолчал.
Когда они подъезжали к Яблоневке, спортсмен вытянул правую руку, чтобы поправить зеркало заднего вида.
– О! – воскликнул вдруг Банан. – Так вы тот самый дядя Сэм! Которому я конверт передавал!
– Почему вы так решили? – рассеянно удивился спортсмен.
– Так у вас манжеты синие, я через окно видал! – обрадовался Банан. – Ха! А этот мудила швейцар не хотел пускать меня к вам, не положено, и все такое!.. Вот хрен ему с перцем!
Кирьяна будто током прошибло. Телеграммы на пляж не приносят! И ни с какой работой не связана эта поездка, а с распечатанным письмом, которое этот идиот отнес в «Атаман»! С той фоткой солидного мужика и с надписями на обороте!
Машина повернула на асфальтовый аппендикс, ведущий к приземистому зданию, по виду напоминающему мастерские. Почти все окна в здании были выбиты, перед входом увлеченно обнюхивались две лохматые собаки. Проехав еще метров сто, спортсмен остановил машину и выключил двигатель.
– А почему дядя Сэм? – любопытствовал Банан, не обращая внимания на Кирьяна, который истоптал его ногу, призывая помолчать.
– Вот мы и приехали, – сказал спортсмен. – Всем на выход.
Стало тихо, а потом залаяли собаки. У Кирьяна все похолодело внутри.
– А это… – Банан завертел головой, оглядываясь по сторонам. – А где же дача?
Он ничего не понимал.
– Сейчас хозяин сюда подъедет. Он вот эту развалюху купил, сейчас привезет прораба, хочет к весне восстановить.