Чан Саньфэн прославился после завершения десятилетнего посвящения в шаолиньском монастыре, где кроме доктрин китайского буддизма он изучал «эзотерические боевые искусства» вайкун. Затем он продолжал учение в горном монастыре К’о Хун, где ознакомился с даосизмом, что подвигло его к отшельничеству и странничеству. Так он бродил, пока не оказался в даосском анклаве Удан Шань, который иногда называют У Тань или горой Удан и который расположен в провинции Хубэй. Здесь Чан Саньфэн основал свой монастырь Сунь Тянь и первую эзотерическую, или внутреннюю, школу боевых искусств нэй кун. Эта школа и была колыбелью современного тайцзицюань.
Китайский Мерлин, Чан Саньфэн разработал начальные движения форм тайцзи, основанные на откровениях, которые были вдохновлены видениями и снами. В собранной намного позднее классике тайцзи сообщается, что однажды он увидел во сне бессмертного даоса, посоветовавшего ему реформировать свой напряженный метод тренировки, расслабиться и сбросить скованность, развившуюся в нем в ходе обучения в Шаолине. Это послание из сна долгое время не давало ему покоя, и вдруг однажды он увидел смертельную схватку журавля и змеи.
Чан заметил, что перед тем как атаковать, змея поднимала голову, изгибала тело, будто лук, и, готовясь ударить, как стрела, словно собирала заключенную внутри нее энергию. В ответ на это журавль без видимых усилий отражал атаку, складывая мощные крылья направленной книзу дугой. На этом и построил Чан всю программу атакующих и ответных движений. Он приспособил движения журавля в стойке «отряхнуть колено». Журавль мстит, пронзая жертву своим клювом. В той же манере исполняется движение «взять иголку со дна моря». Змея же пользуясь своей гибкостью уклоняется от удара, делает обманный трюк, как в упражнении «откат назад». Такой маневр дает змее возможность внезапно ударить журавля в ноги, но тот просто и без напряжения поднимает уязвимую конечность, и с помощью «опустошенности» ноги птица лишает своего противника возможности ужалить. Эта часть схватки превратилась в упражнения «змея подползает снизу» и «белая змея высовывает язык».
«Журавлиные» движения заложены в самое ядро стиля Ян, особенно в серии ударов ногой, т. е. в движениях, предназначенных для укрепления нижних конечностей и улучшения равновесия. Подобная природная демонстрация сил инь и ян, проявившаяся в царстве животных, произвела на мастера большое впечатление и помогла ему осознать, что мягкая пружинистая податливость более эффективна, чем грубая сила. Чан Саньфэн все равно включал в методы борьбы многие стойки, которым его учили в Шаолиньском монастыре, но смягчил их собственными нововведениями и вариациями исполнения и дополнил изобретенными им движениями свой «долгий бокс» — чан чуань.
Образы змеи и журавля также наделены магической значимостью на Западе. Расшифровывая загадочные труды западных алхимиков, Юнг обнаружил, что змея символизировала «хтоническое», т. е. подземное, где энергия земли представлялась в виде дракона или, иначе говоря, чем-то физическим, т. е. элементом, эквивалентным в китайской философии энергии инь. В противовес ползающей рептилии журавль символизирует воздушную, духовную психическую энергию — ян. Таким образом, как в китайской, так и в западной алхимии змея и журавль представляют существующий в природе принцип единства и борьбы противоположностей. В тайцзицюань стойка «змея подползает снизу» имеет боевое применение, но она также означает сошествие в подземный мир. «Искупление», избавление приходит со следующим движением, когда «золотая птица (журавль) стоит на одной ноге», обозначая воспарение духа. Получается, что эти движения символизируют рай — утраченный и вновь обретенный.
Хотя Чан был отшельником горы Удан Тан, он открыто учил, а его репутация была настолько велика, что слух о нем дошел до императора Китая. Правитель Тай Цо послал солдат привести Чана и зачислить на службу, дабы усилить боевую доблесть придворных. Однако военный эскорт, выделенный для сопровождения Чан Саньфэна, постигло разочарование, когда они нашли отшельника. Он притворился сумасшедшим, и довольно убедительно, сумев таким образом обмануть посланников. Одураченные солдаты ушли не солоно хлебавши, оставив Чана продолжать свой путь в мире. Только с тех пор он уже учил скрытно.
Другая легенда рассказывает, что один из сыновей императора отправился на охоту и случайно встретил в лесу Чана. Придворные принца приказали путнику неряшливого вида незамедлительно оставить территорию, т. к. его присутствие пугало птицу, а следовательно, мешало охотиться. Чан, на тот момент сидевший на дереве, вежливо отказался. Тогда последовал приказ осыпать непокорного монаха дождем стрел и отправить на небеса. Несколько самых искусных лучников выпустили стрелы из своих луков, но тот спрыгнул с ветки и, еще в полете, начал ловить и ломать летевшие в него стрелы к немалому смятению принца. Оказавшись на твердой земле, он вернул надломленные черенки стрел их удивленным владельцам.