За несколько тысяч лет до Юнга китайские отшельники разработали свою технику чтения ассоциаций и совпадений. Достичь этого они смогли, усвоив бинарный код, где для характеристики инь, пустой силы, выбиралась прерывистая линия (--), а для уравновешивающего ее расширяющего потенциала — сплошная линия (-).
Для даосов на этой энергии противостояния с его дополнительно проявляющимися переменными полюсами и зиждется все мироздание. Адепты китайской философии, верившие в эту энергию, своей конечной задачей видели гармонизацию сил инь и ян внутри мира человека. Это равновесие проявлялось как «бриллиантовое тело бессмертия», чэнь ень, т. е. состояние в котором адепт пребывал наедине со своим дао. В каком-то смысле, практика, ведущая к конечной гармонии, была своеобразным эквивалентом процесса индивидуации Юнга, и до настоящего времени она представляет искусство, которому следуют потомки первых практиков-даосов.
Более двадцати лет я пользовался консультациями «И Цзин» довольно умеренно, но ни в коем случае не небрежно. Как и другие, более известные люди, обращавшиеся к оракулу, я, в конце концов, осознал, что он никогда не бывает неправым или неспособным представить ответ, который не соответствовал бы заданному вопросу. Создается впечатление, что психика и сама материя заключены в некий набор предопределенных принципов, которые можно представить в цифровом выражении.
Факт непрекращающегося соответствия «Книги перемен» современным событиям (на любом этапе времени и независимо от того, что она создана пять тысяч лет тому назад) объясняется архетипичностью ее характера. «И Цзин» питается от тех соответствий, которые преступают границы человеческого опыта, позволяя вечной мудрости этого произведения существовать вне времени. Веками к этой мудрости с благоговением относились все, кто искал совета, и именно ее мы видим на заднем плане многовекового процесса формирования психологии жителей Китая и Азии вообще. Увы, как это ни прискорбно, но теперь данный кладезь мудрости на Востоке остается в небрежении.
История «Книги перемен» переживала и тяжелые времена. Например, период тиранического правления Ши Хуан-ди, который в III веке до н. э. объединил отдельные государства в одно. Это он задумал самое грандиозное строительство, какое известно человечеству, — Великую китайскую стену, возведенную с целью усиления власти над империей. Ши Хуан-ди также создал уникальный канал и оросительную систему, которые функционируют и по настоящее время.
Деспотическое правление Ши Хуан-ди, позорно известного тем, что в 213 году до н. э. приказал сжечь все «ненужные» книги, стало черной эпохой китайской культуры. Чтобы обессмертить свое имя, он приказал ваятелям в собственном городе мертвых, расположенном близ столицы, сделать из терракоты шесть тысяч фигур воинов-всадников, из которых ни один не был похож на другого. Все эти воины вооружены мечами, отлитыми из необычного сплава «тринадцати элементов», которые до сего дня не потеряли своего блеска и так же остры, как и две тысячи лет назад. Эти и многие другие артефакты были созданы для украшения его экстравагантной гробницы, которая, согласно предположениям, наполнена целыми озерами ртути. Сделано это по особым алхимическим соображениям, дабы обеспечить ему благополучный переход в вечную жизнь. После смерти он был запечатан в этой гробнице вместе с эскортом несчастных наложниц и оркестром живых музыкантов и танцовщиц, которые должны были развлекать его в этом сомнительном путешествии в другой мир.
Эксцентричные попытки Хуан-ди превзойти могущество природы и обойти саму смерть шли вразрез с мудростью даосизма. Его стремление уцепиться за жизнь и власть является антитезой принципам Чэнь ень и гармонии.
Однако подобное презрительное отношение к китайской философии не всегда царило в империи. Другой Хуан-ди, известный как Желтый император, жил за два тысячелетия до тирана Ши Хуан-ди, и его очень почитают поздние даосы. Время его жизни относят, как правило, к периоду около 2670 года до н. э.