— Очень вам благодарен, мистер Дойл.
— Всегда рад услужить коллеге по крикету, приятель. Прошу прощения, мои манеры изрядно пострадали в степях Южной Африки. Разрешите представить вам мисс Леки… — Вудхаус поклонился, — … и доктора Уотсона.
— Рад с вами познакомиться, доктор Уотсон. Вы тоже литератор, не так ли? Автор «Приключений Шерлока Холмса» и «Записок» о нем?
Я ответил утвердительно, хотя прекрасно знал, что если вы прекращаете публиковаться, читатели вскоре забывают о вас, с каким бы энтузиазмом они ни относились к вам вначале.
Внимание вновь переключилось на Дойла и его последние сочинения, а также первые шаги на музыкальном поприще.
— Это я подговорила Артура взяться за банджо, чтобы аккомпанировать моему пению, — сказала мисс Леки. — Он еще не рассказывал мне, была ли у него возможность упражняться в Южной Африке, хотя, насколько я помню, дворецкий Артура перед его отъездом угрожал уволиться, если он не прекратит свои занятия. — Она рассмеялась, и мы дружно к ней присоединились, в том числе играющий на банджо писатель.
— Может быть, мистеру Дойлу попробовать банджо-леле? — предложил молодой Вудхаус.
Это вызвало новый взрыв смеха и привело к обсуждению мисс Леки и Вудхаусом выступлений в этом сезоне известных исполнителей на струнных инструментах в лондонском мюзик-холле. Дойл отвел меня в сторону.
— Разве она не прелесть, Уотсон?
— Мисс Леки очень обаятельна.
— Отличная наездница, охотится верхом с собаками, училась на оперную певицу в Дрездене. — Дойл тяжко вздохнул. — Не стану притворяться перед вами, старина Я уже доверился некоторым близким друзьям и матери. К моему огромному облегчению, «мэм», как я ее называю, дала свое благословение. Я знаю, как это выглядит, но могу вас заверить…
То, что мой литературный агент делился со мной подобными вещами, не могло не привести меня в замешательство, хотя и предоставляло нужную мне информацию. Возможно, напряжение во время ухода за ранеными в Южной Африке вкупе с возбуждением, вызванным встречей с мисс Леки после долгой разлуки, объясняли это отсутствие сдержанности. К счастью, нас прервал Вудхаус, сказав, что ему нужно перекусить, прежде чем возвращаться на поле. Вскоре после его ухода к нам подошла пара, приветствовавшая Дойла как вновь обретенного брата, кем он в действительности и являлся.
— Конни, Уилли, я хочу познакомить вас с моим другом, мисс Джин Леки. А это мой клиент, доктор Уотсон.
Я никогда не встречал Эрнеста Уильяма Хорнунга, более известного как Э. У. Хорнунг, хроникера Раффлза, «взломщика-любителя», и зятя Конан Дойла, но, конечно, слышал о нем. Покуда его жена Констанс беседовала со своим знаменитым братом, я обменялся несколькими фразами с моим коллегой в области детективной литературы.
— Можем ли мы рассчитывать на новые приключения мистера Шерлока Холмса, доктор Уотсон? — осведомился он шутливым тоном, который я нашел довольно фамильярным.
— Думаю, что нет, мистер Хорнунг.
— Ну-ну, сэр! Все знают, что мистер Холмс уже несколько лет как возобновил свою деятельность в Лондоне. Когда же вы откроете нам, каким образом он пережил падение в Рейхенбахский водопад?
— Некоторые вещи лучше хранить в тайне, мистер Хорнунг.
— Боже мой, доктор Уотсон, да вы, оказывается, упрямы! Раз вы не желаете почтить нас новыми историями о вашем друге-сыщике, полагаю, нам, более скромным авторам, придется приложить усилия и заполнить пробел.
Хотя подвиги Раффлза были по-своему забавны, они не выдерживали сравнения с приключениями Холмса. Слушая болтовню Хорнунга, я начал думать, что, возможно, настало время «воскресить» Холмса, разумеется, не собираясь предоставлять эту честь моему сопернику. Я затаил мысль поговорить позднее с Дойлом насчет легенды о призрачной собаке, если только мы вообще будем разговаривать друг с другом после решения теперешней задачи.
Не без облегчения я присоединился к дамам, покуда Дойл описывал Хорнунгу наиболее интересные моменты утреннего матча. Миссис Хорнунг вежливо осведомилась у мисс Леки о ее семье, но вскоре стало ясно, что ее куда более интересуют проблемы собственного брата.
— Где, говорите, вы познакомились с моим братом, мисс Леки?
— На приеме у моих родителей в Глиб-Хаусе, в Блэкхите, миссис Хорнунг.
— Вы сказали, это произошло в марте, мисс Леки?
— В марте, три года тому назад, миссис Хорнунг.
— Точнее, пятнадцатого марта, — вмешался Дойл, быстро сжав руку мисс Леки.
На какой-то момент чета Хорнунгов помрачнела.
— Понятно, — протянула Констанс. — Ну, нам нужно как-нибудь вместе сходить на ланч.
— Прошу всех меня извинить, — сказал Дойл, посмотрев на часы. — Игра скоро возобновится.
— Тогда до свидания, Артур. Увидимся в Андершо?
— Завтра, Конни.
Хорнунги попрощались с мисс Леки. Их чопорные улыбки, как мне показалось, оставили после себя ледяную атмосферу неодобрения. Но мисс Леки, с которой я внезапно остался наедине, никак на это не отреагировала, а может, и вовсе ничего не заметила.
— О, доктор Уотсон, разве Артур не самый лучший и разумный человек, какого вы когда-либо знали?
Вечером я вернулся на Бейкер-стрит и доложил обо всем Холмсу.
— Должен поздравить вас, Уотсон, — промолвил мой друг, — ибо все открытия свалились на вас, как спелые плоды с дерева. Ваш литературный агент открыто заявляет о своей привязанности к этой мисс Леки!
— Да, Холмс, но я убежден, что между ними нет связи — по крайней мере, пока.
— В том-то все и дело. То, что Дойл умудряется более трех лет противостоять искушению, свидетельствует о его рыцарской натуре. Но сколько еще лет сможет выдержать он или любой мужчина в его положении? Особенно при наличии весьма строгих родственников, которые могут спровоцировать его на опрометчивый шаг.
— Бедняге можно посочувствовать, Холмс.
— Сочувствие — вещь хорошая, Уотсон, но нужно и действовать. Ситуация чревата кризисом. Завтра я с первым же поездом отправлюсь в Хайндхед, где, я думаю, будет вестись кое-какая скрытая деятельность.
— Вы хотите ехать один, Холмс?
— Да, Уотсон. Если бы вы сопровождали меня в Саррей и Дойл узнал о вашем присутствии, он мог бы расценить ваше быстрое вторичное появление как нечто большее, чем простое совпадение.
В течение следующих нескольких дней я в промежутках между посещением больных обдумывал это сложное дело. Чем больше я размышлял над затруднительным положением моего литературного агента, тем меньше было для меня очевидно, кто здесь прав, а кто нет, и я не мог не жалеть о том, что жена Дойла взвалила на наши плечи свою проблему. Некоторое время от Холмса не было ни слова. Потом, спустя четыре дня после его отъезда из Лондона, пришла телеграмма с просьбой встретиться с ним на вокзале Пэддингтон перед отходом первого послеполуденного поезда в Глостер.
Я вышел на платформу, когда уже прозвучал последний свисток.
— Быстро, Уотсон! — крикнул Шерлок Холмс из окна вагона. Через минуту я сидел напротив своего друга в купе, где кроме нас никого не было.
— Я только молюсь, Уотсон, чтобы мы не опоздали.
— Опоздали на что?
— Позвольте начать с самого начала. Остановившись в отеле в Хайнхеде, я попытался войти в доверие к кому-нибудь из служанок в Андершо. Это оказалось трудным, так как Дойлы не нанимают женщин, восприимчивых к обаянию повесы, личину которого я принял. Но вчера я прогуливался по дороге к Андершо и по счастливой случайности столкнулся с высоким крепким парнем с хохолком на лбу. В руке он держал книгу «Зеленый флаг». Я вступил с ним в разговор и вскоре выяснил, что это тот самый молодой Вудхаус, которого вы мне так красочно описали, приехавший на уик-энд по приглашению нового друга и такого же, как и он, энтузиаста крикета.
Чувствуя, что это юноша с характером, я решил ему довериться. Сначала он колебался, но потом согласился действовать в качестве моего агента. Как и вы, он ставит женскую честь превыше всего. Вудхаус сообщил мне, что, как ему известно, миссис Хорнунг назначила, но в последний момент отменила ланч в городе для себя, своего мужа, брата и неизвестного четвертого участника. Я велел Вудхаусу держать ухо востро и докладывать мне обо всем.