Я сердилась на него за эти слова, но ведь он был прав. Я не настоящий детектив, и сегодня я поставила под угрозу нечто большее, чем просто школьные оценки. Я понятия не имела, кто был тот человек в чёрном, но я точно знала, что больше не хочу бояться за папину жизнь. Может быть, и в самом деле настало время оставить карьеру детектива?
Как только я вошла домой, Оливер начал мяукать и выписывать восьмёрки вокруг моих ног.
– Да сейчас, сейчас, подожди… – пробормотала я.
Бросив сумку в прихожей, я прошла на кухню и вытащила из шкафа банку «Кошачьей радости с уткой и потрохами» – это был любимый корм Оливера (и самый вонючий). Кот начал мяукать ещё громче, бегая между мной и миской. Я шмякнула в неё липкий мясной комок, стараясь не дышать. Оливер несколько секунд увлечённо ел, а потом снова начал мяукать.
– Пить хочешь? Я тоже…
Я взяла пустую миску для воды и поднесла к раковине. Оливер снова вился у ног. Я открыла кран, и пару секунд ничего не происходило. Потом кран пустил тоненькую струйку воды, забулькал, закашлялся, и внезапно из него потекло что-то, совершенно не похожее на воду. Я отошла на шаг от раковины и ошеломлённо смотрела, как её наполняет густая красная слизь.
Это была неоднородная, комковатая, словно овсянка, слизь алого цвета. Раковина будто бы наполнялась свежей кровью. Она была такая густая, что с трудом стекала в слив, булькая и выпуская пузыри газа. Запах был отвратительный – за считаные секунды пропахла вся кухня. Так вонял мусорный контейнер, в котором я выбралась из школы.
Придя в себя, я немедленно закрутила кран. Красная гадость осталась в раковине. Я взяла вилку и потыкала ею слизь. Оливер, почуяв жуткий запах, убежал к двери и теперь осуждающе смотрел на меня оттуда.
Я склонилась над раковиной, чтобы рассмотреть слизь получше. На её поверхности появлялись пузыри – настолько плотные, что, когда я тыкала в них вилкой, они не лопались, а просто сдувались. Внезапно у меня началось страшное жжение в глазах, я стала задыхаться.
Я быстро открыла окна, потом схватила протестующего Оливера и вынесла его на задний дворик. Как только я опустила его на землю, он бросился бегом через полянку, перескочил забор и исчез. Я снова почувствовала, как Лондон накрывает зловещая тишина. Где-то далеко были слышны сирены и звук вращающихся лопастей вертолёта. Я поняла, что ужасно напугана. Мне нужно было подумать.
Через некоторое время я вернулась на кухню. Пары немного рассеялись, и глаза больше не жгло, но запах остался. Большая часть слизи ушла в слив, остальное я смыла, зачерпнув дождевой воды из бочки. Я прошла в гостиную и, усевшись перед телевизором, стала переключать каналы.
– …сообщения поступают из всех районов, от Туикенем на западе…
– …советуют не открывать краны и не пользоваться сливом унитазов…
– …комментариев от главы правительства пока не поступало, но осведомлённые источники говорят, что назначено экстренное заседание кабинета министров…
На экране люди в защитных костюмах лезли в канализацию; жители выносили из домов вёдра с красной слизью и сливали её в решётки водостоков; глава Министерства обороны давал пресс-конференцию на фоне водонасосной станции. Вдруг на экране появился какой-то смутно знакомый человек. Но только он открыл рот, как послышался грохот: это папа пинком открыл входную дверь. На нём был прорезиненный комбинезон, как у рыбаков, весь покрытый слизью. Глаза у папы были красные.
– Пап! С тобой всё в порядке?
– Серпентайн весь полон этой гадости… вдруг вылезла непонятно откуда…
– Да что ты!
Я бросилась ему помогать.
– Не трогай! Что бы это ни было, оно жжётся. Просто постели газету на пол.
– Пап, ты что, плачешь?
– Да, из-за этой слизи. Ужасно разъедает глаза. Давай скорее газету!
Я убежала, вернулась со старой «Таймс» и разложила листы на полу, а папа вышел через кухню на задний двор. Ворча, он начал расстёгивать комбинезон. Мой взгляд снова упал на телевизор. Всё те же кадры: у одних людей берут интервью, другие лезут в лабиринт тоннелей под городом. Напасть распространилась по столице, затронув все дома, все фабрики, все больницы. Никто не мог укрыться от удушающей вони, и никто, похоже, не знал, откуда взялась эта красная слизь.
Прогнило что-то в Лондоне, однако…
Я пошла в прихожую за своей сумкой. Я бросила её здесь всего десять минут назад – но как всё изменилось за это время! Подумать только, я хотела прекратить свои расследования! Я вытащила блокнот, пролистала его до чистой страницы и написала:
Лондон отравлен