К моему облегчению, папа нашёлся в гостиной. Расположившись на диване прямо в одежде, он громко храпел. Оливер мурлыкал, как трактор, свернувшись у него на коленях. Вид у папы был совсем уставший, и я решила его не будить.
Кроме апельсинового мороженого и булочек из «Оранжереи», я за весь день ничего не съела. Сделав пару бутербродов с сыром и налив маленький стакан воды (папа купил четырёхлитровую бутылку, которая стоила теперь столько же, сколько полный набор продуктов на неделю), я поднялась в свою комнату и плюхнулась на кровать.
Перед моим мысленным взором снова появился кинопроектор, крутивший кадры из воспоминаний. Я долго смотрела кино про то, как прошёл сегодняшний день. Потом плёнка поменялась, перенеся меня на семь лет назад. Я видела, как мама возится на кухне, пританцовывает под радио, намазывает маслом тосты на завтрак…
Вот она, та скромная женщина, которая познакомила меня с Агатой Кристи и Эркюлем Пуаро. Я радовалась, что всё ещё могу её видеть, что её образ не стёрся из моей памяти. И я знала, что профессор не обманула меня. Мама, может, и была скромной, но она вовсе не была обыкновенной. В моей душе поднялось радостное волнение. Мама, моя мама, моя невероятно прекрасная, добрая, ласковая мама была секретным агентом!
…Я бегу через безмолвные коридоры госпиталя Святой Марии. Сворачиваю налево и направо, пробираюсь через лабиринт. Боковым зрением вижу фигуры, скрывающиеся в тени. За спиной слышатся быстрые шаги. Меня догоняют, меня хотят поймать, но я должна добраться до своей цели. В больнице очень темно. Наконец я толкаю дверь. Именно эту комнату я искала – здесь мой папа. Он лежит на больничной кровати, но не двигается. Он жив только благодаря подключённым аппаратам. Вдруг дверь за моей спиной открывается…
Я проснулась и резко села на кровати, задыхаясь, будто меня держали под водой. Пришлось подождать несколько минут, пока сердце не перестало стучать. Все кошмары смазались, слились в одно липкое чувство страха. Стараясь не шуметь, я пробралась на первый этаж и приложила ухо к двери папиной спальни, откуда доносился страх.
Как же это всё сложно! В моих мечтах у завершённого расследования не бывало никаких последствий. Ты либо нашёл преступника, либо нет. Но в реальности всё оказалось по-другому. Здесь меня на каждом углу поджидали опасности.
Я быстро позавтракала тостами с апельсиновым джемом и сделала булку с маслом и сыром для Джей-Пи. Если он и в самом деле за нами шпионит, то лучше притвориться, что я ничего не заметила. Как говорится, держи друзей близко, а врагов – ещё ближе. Я заварила себе чашку мятного чая, потом нацарапала записку для папы и прислонила её к тостеру:
«Ушла проведать маму»
Он поймёт, о чём я.
Джей-Пи нигде не было. Я держала еду в руке, как будто она могла выманить его из того места, где он прячется. Я проверила все его обычные укрытия: дуб около озера, скамейку в зарослях рододендрона, решётку у клумбы, на которой качаются маки. Наконец, я решила посмотреть, не сидит ли он под знаменитым «перевёрнутым деревом». Это огромный бук, ветви которого свисают до земли и образуют нечто вроде шатра. Под ним даже можно прятаться в дождь.
Нагнувшись, я пролезла под навес листвы. Там стояла духота, пахло сухой землёй – и никого не было. Я уже хотела было ползти обратно, как вдруг заметила между корнями старого дерева какой-то тёмно-красный предмет. Записная книжка. Я осторожно вытянула её из-под корней: обычный блокнот на спирали, в которую засунута шариковая ручка. Я оглянулась – вокруг никого не было.
Записи были только на первой странице.
22:43 вход в здание
23:07 выход из здания
02:00 работа с цветами
Моё сердце забилось быстрее. Это о папе и его таинственном госте.
Первые две строчки были ясны: это время, когда Дэвенпорт пришёл к нам и ушёл. Третий пункт вызывал вопросы. Возможно, речь идёт о человеке, уничтожившем клематис под моим окном.
Чья же это записная книжка? Джей-Пи? Значит, он и правда следил за нами? Но зачем? Неужели это он срезал цветы? Так или иначе, мне было сильно не по себе от мысли, что кто-то действительно наблюдает за домом.