Наконец мы остановились в пещере без света. Было слышно, как где-то рядом с шумом льётся поток воды, хотя его не было видно.
– Ну и вонища! – крикнул Лиам.
Я посмотрела на нарисованную от руки вывеску, которая свисала на цепях с потолка. Она почти сгнила, но я смогла различить слово «Ранела».
– А, это Ранеласский коллектор, – крикнула я. – Я про него читала. Это была речка, она текла через Серпентайн, но её давно убрали под землю.
Лиам взял фонарик и направил луч вниз. Меня на секунду ослепило, но скоро глаза привыкли. Мы стояли на краю пропасти, а под ногами у нас бурлил алый поток. Это была Уэстберн, одна из самых старых рек Лондона. Мы стояли и смотрели, как миллионы литров красной жидкости текут мимо, разбиваясь о кирпичные стены подземелья. Я бы ничуть не удивилась, если бы здесь плясало серное пламя и танцевали черти.
– М-да, – протянула я под впечатлением от увиденного.
– Это… – начал было Лиам, но ему тоже не хватило слов.
Я закрыла рукой нос и рот, пожалев, что мы оставили противогаз у входа.
– Не стоит этим дышать, как думаешь? – спросила я и вдруг почувствовала колоссальную усталость от одной мысли о путешествии обратно. – Давай домой?
– Давай.
Мы снова поехали на север, проезжая бесчисленные ответвления в туннеле. Я видела указатели на район Эрлс-Корт, на Национальную галерею и Букингемский дворец. У меня с трудом умещалось в голове, что система туннелей действительно существует, но с каждой милей я всё яснее осознавала, насколько она огромна. Мы попали в туннель с надписью «Не вентилируется! Опасность асфиксии!», но миновали его без проблем. Чем дальше мы ехали, тем больше мне казалось, что мы на какой-то другой планете.
– Стой-ка, – сказал вдруг Лиам. – Я там что-то видел.
Мы слезли с велосипедов и подошли к маленькому боковому туннелю, по которому были проложены трубы и кабель.
– Вон там. – Лиам показал на просвет между трубами. Я наклонилась, опираясь рукой о холодный металл. Там виднелся свет.
– Что это?
– Не знаю.
Я пригляделась, наклонившись поближе. Просвет оказался отверстием туннеля, через которое трубы и провода попадали в следующее помещение. И это был не другой туннель, даже не сводчатый неф, и не покрытая слизью пещера, а целый зал – с ковром и панелями на стенах. Он был заставлен архивными шкафами, которые уходили куда-то вглубь, теряясь вдалеке. Между шкафами ходили люди в деловых костюмах, открывали ящики, доставали папки, переговаривались.
– Думаю, это помещение принадлежит Гильдии, – шепнул мне на ухо Лиам. – Информацию они хранят по старинке…
Я даже не знала, что сказать. Как ни странно, после того, что мы сегодня увидели, именно эта комната поразила меня больше всего. Здесь так много места, так много шкафов, и в каждом столько папок. Столько информации. Гильдия Привратников оказалась колоссальной запутанной сетью, и я не могла понять, как так вышло, что моя жизнь и жизнь моей матери были связаны с нею.
– Как думаешь, что в этих папках? – прошептала я Лиаму.
– Не знаю. Что-то секретное, – тихо ответил он. – Может, и про твою маму что-то есть…
Он ещё некоторое время стоял рядом с отверстием, а потом вернулся к велосипедам. Я осталась наблюдать за людьми, которые бродили в лабиринте шкафов. Это ведь самый центр Лондона (пусть и в сотнях футов под его поверхностью), но никто, кроме Привратников, не знает об этом месте.
Больше всего на свете я хотела попасть в эту комнату.
– Пойдём, – позвал меня Лиам. – Нам пора назад.
Вздохнув, я вернулась к своему велосипеду, и мы поехали по кирпичному коридору. Внезапно перед нами возникло какое-то движение, проблеск света. Я ударила по тормозам. Но Лиам не успел затормозить, врезался в мой бампер, и мы оба рухнули на пол вместе с велосипедами. Я попыталась встать, но не успела: свет приближался, а с ним и звук: так стрекочут колёса, когда велосипед идёт без привода.
Мы подняли глаза и увидели двоих одетых в чёрное мужчин на современных шоссейных велосипедах.
– Как вы сюда попали? – спросил один из них.
– Я могу спросить у вас то же самое, – ответила я.
– Кажется, ты очень умная, девочка? – с улыбкой спросил второй.
– Вам что, табель с оценками предъявить?
Второй открыл было рот, чтобы ответить мне что-нибудь остроумное, но первый перебил его:
– Пойдёмте-ка с нами.