– Кораблестроению?
– Да. Но старик про то не знал. Да его это и не интересовало. Он просто сказал: если ты не станешь делать то, что мне надо, твои счета оплачиваться не будут. – Джордано вновь открыл глаза и посмотрел на нее. – Так все и получилось.
Шерил поняла, что это и есть главная причина, по которой он надел на себя маску плейбоя. Раз Бенито совершенно не интересует, что на самом деле представляет из себя его сын, раз он воспринимает его лишь как продолжение самого себя, значит, решил Джордано, он разберется со своими проблемами сам. Типичная психология Рикелли. «Пусть старик думает, что я прожигаю жизнь. Пусть злится. Пусть бесится. Он знать не хочет меня – я не хочу знать его».
– И на этом все кончилось?
– Не совсем. Он потребовал, чтобы в летнее время я работал на него. Не потому, что хотел иметь меня рядом, а чтобы приспособить к бизнесу. Я согласился – по просьбе матери. «Вы должны получше узнать друг друга», – сказала она. – Джордано горько рассмеялся. – Но я почти не видел его. Сначала он запихнул меня в какой-то вонючий склад в Неаполе, на следующий год – в душный офис в Филадельфии, где я восемь часов в день заполнял какие-то анкеты. На третий год я воспротивился: у меня появилась возможность принять участие в одной из конструкторских разработок. Но он сказал, что я, мол, хочу только развлекаться… – Его руки сжались в кулаки.
– И тогда вы решили: пусть думает обо мне, все что хочет, так?
– Он и прежде думал обо мне все, что ему хотелось. – Джордано опять закрыл глаза. – Теперь вам известна наша история.
Шерил молча смотрела на этого сложного человека и видела чувственного плейбоя, упорно работающего конструктора, обиженного ребенка. Все это сплелось в нем в одну неуступчивую, резкую в суждениях личность. И очень привлекательную. Она тихо вздохнула.
– Да, теперь я знаю все.
Он открыл свое истинное лицо. Джордано вспомнил об этом в тот момент, когда, раскрыв глаза, увидел на столе свой блокнот с расчетами.
Вздохнув, он потер глаза. В конце концов, они его все-таки подвели.
– Перенапряжение и стресс вызовут у вас головные боли. Травмы головы излечиваются не скоро, – сказал врач в свой последний визит. И добавил: – Дайте мозгу отдохнуть.
Но Джордано не мог дать ему отдохнуть, надо было работать. И дошел до того, что не смог даже как следует сосредоточиться. Когда позвонил Пол, данные нужны были ему прямо сейчас. Не мог же Джордано сказать, что перезвонит ему через несколько часов, когда отдохнет. Поэтому пришлось позвать Шерил. А потом все ей рассказать.
И что же теперь?
Джордано не знал. Можно лишь надеяться, что Шерил не расскажет обо всем отцу, хотя вряд ли это имеет особое значение. Острота удовольствия, которое Джордано получал, заставляя отца верить в то, что он просто ленивый бездельник и неутолимый бабник, давно притупилась. Скрываться под этой маской было для него в последнее время просто делом принципа. Да и то скорее по инерции…
Зазвонил телефон, и Джордано заметил, что аппарат находится теперь вне пределов досягаемости для него. Видимо, Шерил переставила его с прикроватной тумбочки на письменный стол. Тяжело вздохнув, он начал было подниматься, но звонки почти тут же прекратились. Замерев в неподвижности, Джордано мог слышать, как Шерил разговаривает по телефону в гостиной. Не с Бенито ли? Впрочем, ему все равно.
А может быть, со своими тетями? Возможно. Интересно, какие они. Похожи ли на нее? Несколько дней назад она рассказала ему, что после смерти родителей старушки взяли ее к себе. Это объясняло ее монашеские наклонности. Джордано сказал ей об этом, желая видеть, как она покраснеет, и получил это удовольствие.
– Я подвергалась и другим влияниям, – серьезно возразила Шерил. – Мой дядя Эдвин был учителем танцев и имел подход к женщинам. Хотя, – добавила она, – не был таким знатоком, как вы.
Интересно, считает ли Шерил его знатоком теперь?
Теперь она знает, кто такая Сьюзен. Знает, что все беседы с «Полой» были на самом деле деловыми разговорами с Полом Форменом. За эти несколько дней были, конечно, звонки и от женщин. Например, звонила Милли. И ее сестра Шэра. Но не так много, как он старался представить.
Уверенный в том, что Шерил слышит все, Джордано играл свою роль шалопая. Чтобы она думала о нем то же, что и отец. Чтобы считала его никчемным охотником за женщиной. А что теперь?.. Раздался стук в дверь, она приоткрылась, и в щель заглянула Шерил.
– Вы уже проснулись, прекрасно. У телефона Пол. Он хочет, чтобы вы знали – Локсли доволен. – На ее лице появилась тень улыбки. – На данный момент, – добавила она почти ехидно.
Джордано не мог не улыбнуться в ответ. Что-то в нем ослабло, словно распустился тугой узел. И не только потому, что Локсли остался доволен, хотя это стоило многого. Шерил знала все, и он, казалось, должен жалеть об этом. А вместо того Джордано почувствовал облегчение.
Она была совершенно сбита с толку и не знала, что делать. Пусть бы лучше Джордано оставался для нее тем же «ходоком» и шалопаем, каким хотел казаться. Бороться с привязанностью к человеку, не упускающему из вида ни одной юбки, имело полный смысл. И хотя противиться обаянию Джордано Рикелли было нелегко даже тогда, когда она считала его пустым и легкомысленным, все же раньше это казалось гораздо более легкой задачей.
Но это был не настоящий Джордано. Или, вернее, не весь Джордано, а только лишь образ, созданный с целью позлить отца.
Прежний – для нее – Джордано, поцеловавший ее, как только она открыла дверь, был понятен, могла противиться ему и противилась до последнего времени. Ну а какой Джордано поцеловал ее возле машины во время прогулки?
Ведь там не было ни фотографов, ни журналистов. Не было даже заинтересованных свидетелей. Все произошло между ними двумя. Между ней и… каким же Джордано?
Собственно говоря, это не имеет большого значения, пыталась возразить себе Шерил. Ни с одним из них она не в состоянии справиться. И не хочет справляться. Ей хотелось научиться управлять проснувшейся в ней страстью, а не человеком, который этому способствовал. Умение управлять своей страстью очень пригодится, когда она увлечется другим мужчиной. В этом она пыталась себя уверить, на это надеялась – до последнего момента.
Надо бежать отсюда. Иначе у нее не останется никаких шансов…
Позвонил Пол. Получив вовсе не причитающиеся ей поздравления – будто она способствовала их успеху чем-то значительным, а не просто продиктовала числа из блокнота, – Шерил пошла узнать, не поговорит ли Джордано со своим партнером сам.
Джордано уснул вскоре после ночного разговора. Шерил дала ему снотворного, а потом молча начала массировать ему виски и затылок, пытаясь снять напряжение. Она не знала, помогает ли это, но, когда хотела уйти до того, как он окончательно уснул, ей это не удалось.
– Продолжайте, – пробормотал Джордано, и Шерил осталась.
Она ушла только после того, как его наконец сморил сон. А перед этим долго стояла, глядя на него, стараясь запечатлеть в памяти почти жесткие черты мужского лица и ощущение его губ на своих.
Это чувство, страсть, она перенесет на другого человека. Более безопасного. Но память о Джордано – что ж, ее можно оставить при себе.
– Я увольняюсь, – заявила Шерил, подождав окончания его разговора с Полом.
– Почему? – нахмурился он.
– Вы явно не нуждаетесь в перевоспитании. Поэтому мне… – Вряд ли она смогла бы объяснить ему остальное.
– Нет, – отрезал Джордано.
– Что значит «нет»? Вы же этого хотели! Избавиться от меня, повернуться спиной к отцу…
– До отца мне по-прежнему нет никакого дела, – перебил ее он. – Но я не хочу, чтобы вы уходили.
Ее глупое сердце радостно подпрыгнуло, однако Шерил постаралась укрепить себя против подобных эмоций.