– Да! – хрипло произнес Мажарин, когда звуки и дыхание стали совсем близко. Слово «да» в данном случае означало команду «огонь».
Стрелять в кромешной тьме – дело непростое, даже если ты человек в этом деле опытный. Где тут враг, где тут свой? После первых очередей два или три тела – это было понятно по характерным звукам – свалились на землю. Кто-то – это, опять же, было понятно по звукам – опрометью бросился в сарай и захлопнул за собой тяжелую дверь, которая взвизгнула несмазанными петлями, и этот визг был громче всех выстрелов. Из сарая тотчас же раздались выстрелы – стреляли из автомата и из винтовки. А коль так, то стрелявших было, по крайней мере, двое. Хотя откуда они стреляли – сквозь стены или из каких-то щелей или окошек, – было непонятно.
– Слышь, командир! – крикнул Семен Мартынок (говорить шепотом сейчас уже не имело смысла). – Не нравится мне эта ночная серенада! А давай-ка я их гранатами! Подберусь поближе, найду какую-нибудь щелочку и…
– Давай! – согласился Мажарин. – Но только не один, а вдвоем. Нужен еще кто-то для надежности.
– Я! – вывалился откуда-то из темноты Игнат Чаус.
– Хорошо, – сказал Мажарин.
– А вы пока что прекратите пальбу, – сказал Мартынок. – А то, чего доброго, зацепите рабов божьих Игната да Семена…
Смершевцы прекратили пальбу, но из сарая по-прежнему продолжали стрелять. Правда, нечасто – редкими одиночными выстрелами и короткими очередями. Должно быть, берегли патроны или просто не знали, в какую сторону следует стрелять. И это было хорошо: то, что враг палит редкими выстрелами, и то, что он дезориентирован. При таком раскладе подкрасться к сараю, найти в нем оконце или какую-то другую щель и швырнуть туда гранату куда как проще. Ничего, все должно обойтись. Все будет хорошо, потому что – не впервой.
Вскоре где-то в глубине сарая бабахнул глухой взрыв – это Мартынок или, может, Чаус кинули гранаты. Из сарая раздался чей-то сдавленный крик, и вслед за ним застрочил автомат длинной, почти нескончаемой очередью. Ухнул еще один гранатный взрыв, и все стихло. Никаких выстрелов из сарая больше не слышалось.
– Всем лежать! – приказал Мажарин Заречневу и Черных. – Ждем!
– Командир! – простонал из темноты Заречнев, и было в этом стоне что-то такое, что заставило Мажарина опрометью броситься в ту сторону, откуда раздавался стон.
Прохор Заречнев лежал на боку, подогнув ноги.
– Что? – спросил Мажарин, хотя в этом вопросе не было смысла, потому что и так все было понятно.
– Зацепило меня, – сквозь зубы проговорил Заречнев. – В бок ударило. Кажется, два раза…
– Ах ты ж!.. – с досадой проговорил Мажарин, ощупью шаря по телу Заречнева. – Потерпи, я сейчас… Вот только…
На Заречневе был ватник, под ватником – гимнастерка, под гимнастеркой – нательная рубаха. Сложное дело! Попробуй вот так вот, при стольких одежках, да еще в кромешной темноте, определить, где рана, и одна ли она или, может, их несколько! А тем более попробуй определить, насколько они тяжелые. Огня бы сейчас, но зажигать огонь нельзя – вдруг из сарая полоснут очередью по огню!
– Что тут у вас? – подкатился к Мажарину и Заречневу Черных.
– Стукнуло его, – сквозь зубы ответил Мажарин.
– Давай я помогу, – сказал Черных. – Вдвоем сподручнее.
– Следи за сараем! – сказал Мажарин. – Мало ли что… Я уж как-нибудь сам…
Из темноты послышался чей-то короткий вздох, и перед Мажариным возник Семен Мартынок.
– А вот и я! – сказал он и осекся. – Кого-то царапнуло?
– Его, – указал Мажарин на Заречнева, хотя в темноте и не было видно, на кого именно он указывает.
– Сильно? – спросил Мартынок.
– Черт его знает! – ответил Мажарин. – Темно, ничего не видно… А где Игнат?
– Чего не знаю, того не знаю, – ответил Мартынок. – Был рядом. Даже швырнул гранату в какую-то щелюгу. А вот где он сейчас, не ведаю. Ничего, объявится.
Голос у Мартынка был бодрым, но одновременно в нем ощущалась тревожная неуверенность.
– А те, что в сарае? – спросил Мажарин.
– Ну, с теми, думаю, все ясно, – ответил Мартынок. – Спеклись, волки дешевые. От трех гранат кто же уцелеет? Да и другие двое спели свою серенаду…
– Какие двое? – не понял Мажарин.
– Наткнулся я в темноте на двоих, – пояснил Мартынок. – Валялись рядышком в бурьяне, недалеко от входа в сарай. Один – готовый, другой – подраненный. Ворочался, стонал и матерился. По-русски, понимаешь ли… Ну, я его успокоил… Ножом. Нож он хорошо успокаивает. Четверо, кажись, их было. Власовцы, как и было сказано.
Он помолчал, прислушиваясь к темноте.