По мере того как ребенок «обретает дар речи», пространство вокруг него и пространство собственного тела детализируются, наполняются отдельными предметами, имеющими свои имена. Когда взрослый называет ребенку имена вещей и частей тела самого ребенка, это сильно меняет для него статус существования всех названных предметов. То, что имеет название, становится в большей степени существующим. Слово не дает растечься и исчезнуть текущему психическому восприятию, оно как бы останавливает поток впечатлений, закрепляет их существование в памяти, помогает ребенку вновь найти и опознать их в пространстве окружающего мира ил собственного тела: «А где у Маши носик? А где волосики? А покажи, где шкаф. А где окошечко? А где Машина кроватка?»
Чем больше в мире названо объектов — своеобразных персонажей на сцене жизни, тем мир становится для ребенка богаче и полнее. Для того чтобы ребенок поскорее начал ориентироваться в пространстве собственного тела, а особенно его контактных, дееспособных, выразительных частей — кистей рук и головы, — народная педагогика предлагала множество игр типа: «Сорока-ворона, кашку варила, деток кормила: этому дала, этому дала…» — с перебиранием пальчиков рук, и т. п. Однако открытие незамеченных, непрочувствованных, неназванных частей тела продолжается в течение многих лет дальнейшей жизни ребенка, а иногда и взрослого.
Так, О. Л. Некрасова-Каратеева — в 1960-70-е годы руководившая известной петербургской студией детского изобразительного творчества «Мы рисуем в Эрмитаже» — рассказывала, как был потрясен шестилетний мальчик, когда, рисуя с натуры женщину с бусами, вдруг отчетливо понял, что у людей есть шея. Конечно, о формальном существовании шеи он прекрасно знал и раньше, но только необходимость изобразить шею с бусами, то есть описать ее средствами языка рисунка, а также разговор об этом с педагогом привел его к открытию. Оно так взволновало мальчика, что он попросился выйти и, бросившись к ожидавшей его в коридоре бабушке, радостно сообщил: «Бабушка, оказывается у меня есть шея, смотри! А покажи свою?!»
Не стоит удивляться этому эпизоду, если, оказывается, многие взрослые люди, описывая свое лицо, путают нижнюю челюсть со скулой, не знают, где находится лодыжка или как называются половые органы.
Поэтому так важно, чтобы взрослый все время обогащал лексикон ребенка, называя ему окружающие вещи, давая им развернутые определения, выделяя значимые признаки и тем самым наполняя пространство открывающегося ребенку мира разнообразными и осмысленными предметами. Тогда в собственном доме он уже не спутает кресло со стулом, отличит буфет от комода не потому, что они стоят в разных местах, но потому, что будет знать их характерные особенности.
После этапа называния (номинации) очередной ступенью в символическом освоении окружающей среды становится осознание пространственных отношений между предметами: больше — меньше, ближе — дальше, вверху — внизу, внутри — снаружи, перед — за. Оно идет по мере освоения в речи пространственных предлогов — «в», «на», «под», «над», «к», «от» — и установления ребенком их связи с двигательными схемами соответствующих действий: поставь на стол, перед столом, под стол и т. д. Между тремя и четырьмя годами, когда схема основных пространственных соотношений уже более щи менее закреплена в словесной форме; пространство структурируется, постепенно становясь для ребенка стройной пространственной системой. Внутри нее уже есть основные координаты, и она начинает наполняться символическими смыслами. Именно тогда формируется в детских рисунках картина мира с Небом и Землей, Верхом и Низом, между которыми разворачиваются события жизни. Об этом мы уже говорили в главе 1.
Итак, процесс освоения ребенком пространственно-предметной среды своего дома на внутрипсихическом плане проявляется в том, что у ребенка формируется структурный образ пространства, в котором он находится. Это уровень психических механизмов, и для неискушенного наблюдателя он может быть вообще незаметен, несмотря на его исключительную важность в качестве фундамента для многих других событий.
Но, естественно, отношение ребенка к дому этим не исчерпывается, Ведь оно, прежде всего, эмоционально и личностно. В мире родного дома ребенок находится по праву рождения, его туда внесли родители. И одновременно это большой, сложный мир, устроенный взрослыми, которые в нем хозяйничают, пропитали его собой, создали в нем особую атмосферу, пронизали его своими отношениями, закрепленными в выборе предметов, способе их расстановки, во всей организации внутреннего пространства. Поэтому освоить его, т. е. познать, прочувствовать, понять, научиться находиться в нем в одиночестве и с людьми, определить свое место, действовать там самостоятельно и тем более хозяйствовать, — это для ребенка долговременная задача, которую он решает постепенно. В течение многих лет он будет учиться трудному искусству жить дома, открывая в каждом возрасте все новые аспекты домашнего бытия.
Для годовалого важно доползти, долезть, дойти до намеченной цели. Двух-трехлетний открывает для себя множество вещей, их названия, возможность использования, их доступность и запретность. Между двумя и пятью годами по нарастающей развивается у ребенка способность образно представлять в уме и фантазировать.
Это качественно новое событие в интеллектуальной жизни ребенка, которое революционно преобразует многие стороны его жизни.
Раньше ребенок был пленником той конкретной ситуации, где он находился. На него воздействовало только то, что он непосредственно видел, слышал, ощущал. Главенствующим принципом его душевной жизни было здесь и сейчас, принципом деятельности — стимул-реакция.
Теперь же он обнаруживает, что получил новую способность удваивать мир, представляя воображаемые образы на внутреннем психическом экране. Это дает ему возможность одновременно пребывать в мире внешне видимом (здесь и сейчас) и в воображаемом мире своих фантазий (там и тогда), возникающих по поводу реальных событий и вещей.
Удивительным свойством детского мироощущения в этот период (как и несколькими годами позже) оказывается то, что большинство значимых предметов, окружающих ребенка в обыденной жизни, представляются в его фантазиях героями множества событий. Вокруг них разыгрываются драматические ситуации, они становятся участниками странных сериалов, изо дня в день создаваемых ребенком.
Мама даже не подозревает, что, рассматривая суп в тарелке, ребенок видит подводный мир с водорослями и затонувшими кораблями, а проделывая ложкой бороздки в каше, представляет, что это ущелья среди гор, по которым пробираются герои его сюжета.
Иногда поутру родители не знают, кто сидит перед ними в образе их родного дитяти: то ли это их дочка Настя, то ли Лисичка, которая аккуратно раскладывает свой пушистый хвост и требует на завтрак только то, что едят лисы. Чтобы не попасть впросак, бедным взрослым бывает полезно заранее спросить ребенка, с кем они имеют дело сегодня.
Эта новая способность к воображению дает ребенку совершенно новые степени свободы. Она позволяет ему быть чрезвычайно активным и самовластным в удивительном внутреннем мире психики, который начинает у ребенка формироваться. Внутренний психический экран, на котором разворачиваются воображаемые события, в чем-то подобен экрану компьютера. В принципе на нем с легкостью можно вызвать любой образ (было бы умение!), изменить его как хочешь, представить события, которые невозможны в реальности, заставить действие разворачиваться так стремительно, как это не бывает в реальном мире с обычным течением времени. Все эти умения ребенок осваивает постепенно. Но появление такой психической способности имеет огромное значение для его личности. Ведь все эти поразительные возможности, которые ребенок взахлеб начинает использовать, дают ощущение собственной силы, дееспособности, хозяйского отношения к воображаемым ситуациям. Это находится в резком контрасте с невысокой до поры до времени способностью ребенка управляться с предметами и событиями реального физического мира, где вещи его мало слушаются.